Хозяйка ветров (СИ)

- Кто такие? - кричит... сержанту? десятнику? вожаку?

Вожак строит зверскую рожу, неразборчиво рычит и тычет мечом в сторону неопрятной груды в хвосте короткого каравана. Отбросы? Он вглядывается: нет - избитый кнутом мертвый раб. Откуда-то изнутри поднимается смех. Он не понимает, чего тут забавного, но ничего не может поделать: смеется отрывисто, словно лает. Дергает рукой в неприличном жесте. Слышится металлический лязг.

Работорговцы? разбойники? кочевники? останавливаются, разражаются гневными воплями, спорят между собой. Лежащие вповалку на песке рабы поднимают головы в удивлении.

Он резко замолкает и смотрит на свою руку: на костлявой кисти с обломанными ногтями и потрескавшейся коричневой кожей болтается грубо заклепанный браслет и обрывок цепи. Рука дрожит. Пустыня дрожит, подергивается туманом. Солнце приближается, печет. Только почему-то оно темное, солнце. И вокруг темно... А кочевники снова орут.

Второй раз он очнулся не рабом, а воином: по закону степи раб, победивший в поединке воина, занимал его место. Племя должно жить.

От убитого врага ему достались косматая ленивая лошадь, меч, дырявая йорта и две высохшие, кривоногие жены. И имя Грыт - отбросы, падаль. Поначалу соплеменники косились и посмеивались над "великим воином с грозным именем", но успокоились и приняли за своего, когда он двоим сломал руки, а третьему отсек ухо его же ножом.

Грыт быстро выучил язык кочевников Тмерла-хен, но своего родного так и не вспомнил. Он не вспомнил ничего. На месте примерно тридцати лет - возраста бывшего пленника никто не знал - была вязкая, тоскливая пустота. Грыту упорно казалось, что он - вовсе не он. Новые соплеменники подтверждали: до того утра взятый вместе с хмирским караваном наемник из далекой западной земли не отличался особой ловкостью и ничуть не походил на "адай-хсыл", что примерно означает "бешенное отродье Хсы".

После рабства и кочевья были храм и арена. Жрецы Темного явились за ним, прослышав о адай-хсыле. В сердце степей Тмерла-хен, меж пяти холмов, Грыт убивал во славу Хсы пленных воинов, стозубых кошлотов и поевших дикого кха-бриша бешеных жеребцов. К первым двум женам добавились еще десять юных, гладких и таких же кривоногих, дырявую йорту сменил шатер из шерсти белых кобылиц и вышитые ковры. Вместо дрянного меча Грыт убивал голыми руками и чем подвернется: камнем, веревкой, осколком кости, сухой веткой. А кочевники вокруг утоптанной и политой кровью земляной площадки четыре раза за луну радостно орали: "Тмерла! Убей!".

На исходе первого лета при храме Хсы ему первый раз приснился сон...

4

4

Девочка с рыжими косичками играет в мяч. Подбрасывает, ловит, смеется. Мальчик босой ногой чертит узор. Волна смывает линии. Мальчик снова рисует.

Песчаный замок рассыпается, оплывает. Смоляные волны подмывают стены. Фигурки из веточек тонут в белом песке.

Мальчик оборачивается, смотрит на девочку и на мячик. Просит:

- Давай вместе.

- Нет. Это мое.

Она держит прозрачный мяч на ладони. Внутри него игрушечный человечек упирается в стенки, силится выбраться. Колотит крохотными кулаками, раскрывает рот.

- Я тоже хочу игрушку.

Мальчик протягивает руку к шарику. Девочка отступает на шаг и указывает вдаль:

- Вон твоя.

Там, по границе черного и белого, бежит человечек. Спотыкается, поднимается и снова бежит. Размахивает руками, торопится.

- Это неправильная игрушка. - Мальчик с укоризной смотрит на девочку.

- Ты сам её такой сделал.

Девочка улыбается и снова подкидывает мяч.

Человечек уже близко. Девушка, совсем не похожа на игрушку. Её ноги изранены, по щекам текут слезы, черные волосы спутаны. Теперь она еле бредет, увязая в песке.

- Зачем ты здесь? - Мальчик заступает ей дорогу. - Тебе здесь нечего делать.

Девочка с косичками смеется. Шарик в её руках бьется, но она держит крепко.

- Отпусти! - Сиреневые глаза гостьи прикованы к игрушке.

- Поздно, - отвечает девочка с косичками.

Мальчик отходит в сторону, кивает.

- Вот, смотри. - Гостья разжимает кулак, прижатый к груди. В ладони маленький кусочек солнца. Яркий, живой, трепещущий. - Оно ещё бьется.

- Отсюда нельзя вернуться.

Девочка качает головой и подбрасывает мяч. Он на миг зависает в воздухе, падает на песок, растет, тает. Игрушечный человек из мячика остается растеряно стоять на белом берегу.

- Он вернется! - требует гостья. - Я не уйду без него!

5

5

На следующий день идол, глыба песчаника с едва намеченными контурами всадника, засмеялся голосом рыжеволосого мальчика.

"Ты мой", - сказал Темный Хсы.

"Поиграем?" - спросила Светлая Райна.

"Кто я? Откуда? Зачем?" - пустота внутри головы болела и тянула прочь, на поиски правды. Ни ласки жен, ни холодный кам из кобыльего молока не смогли отвлечь от желания немедленно идти... куда? Он сам пока не знал. Знал только, что вспомнит себя, чего бы не стоило - вспомнит! Старшая жена глянула, как он собирает походную суму, заплетает жесткие пегие волосы в косу и, причитая о проклятье тоски, побежала за жрецом.

- Кто я? - потребовал Грыт ответа у старика.

- Ты отмечен богом! - ответил жрец.

- Мое имя?