Хозяйка заброшенного поместья

— Да ты слезай, слезай, — проворковала Марья. — Страшного зверя этого я сейчас на двор выкину. А подружки ее, поди, оглохли да разбежались.

Я сползла с сундука, подобрав свечу, зажгла ее от Марьиной. Дождавшись, когда нянька выйдет, изо всех сил затрясла кистями.

Ничего. Какая бы магия ни была у Настеньки, подчиняться Анастасии она не собиралась.

7.1

Ну что за несправедливость? Почему все нормальные попаданки становятся как минимум герцогинями, щелчком пальцев низвергают на врагов громы и молнии и складывают штабелями рухнувших к их ногам от восхищения принцев? А у меня и дворец так себе, и магия только и годится, чтобы кота заменить, да и та не работает. Про принца и вовсе говорить нечего, скатертью дорожка.

Я хотела окликнуть Марью и велеть раздобыть кота немедленно, но опомнилась. Не гнать же старуху невесть куда на ночь глядя. Хоть я и панически боюсь мышей — прекрасно понимая всю глупость своих страхов, — до завтра как-нибудь доживу.

— Завтра же кота заведу, — проворчала я, дрожащими руками открывая замок сундука.

Крышку я поднимала, готовая тут же отпрыгнуть в сторону. Вдруг внутри мышиное гнездо?

Но никаких страшных зверей в сундуках не нашлось. Аккуратно свернутые отрезы тканей, пахнущие полынью, которой их переложили. Вышитые полотенца и скатерти. Ношеные и неношеные вещи, рукодельные принадлежности и выделанная овчина, пасмы шерсти и кусковое мыло — чего тут только не было!

— Да тут же настоящие сокровища! — восхитилась я вслух. — И валяются без дела.

Неужели тот доктор, Евгений Петрович, всерьез полагал, будто жизнь здесь — «хуже смерти»? Дом полон еды и полезных вещей, ему только хороших рук не хватает. Вот приведу его в порядок и заживу в свое удовольствие!

Правда, когда я вернулась в комнату, настроение упало. От печи поднимался дым, висел под потолком мутной пеленой. Да что ты будешь делать, и эта дымит! Я сунула в топку лоскуток — мгновенно вспыхнув, он устремился вверх и исчез. Значит, тяга есть. Да и дым шел не из дверцы топки, а от самой печи. Похоже, когда-то ее перетопили, может, и не один раз, и кладка треснула. Да, так и есть.

Вздохнув, я сгребла в охапку постель и перетащила ее обратно в «детскую». Расправила все обратно, не забыв сунуть под одеяло грелку. Хоть в былые времена избы и топили «по-черному», спать в одной комнате с коптящей печкой я опасалась.

Попробую эту комнату утеплить.

Придвинув к окну тяжелый стол, я взгромоздилась на него. Прошлась ножом по утыканным тканью щелям в окнах, где-то добавив еще ветоши. Оторвав полосу ткани, намылила ее.

— Вот так, — проговорила я, старательно разглаживая ее поверх рамы. — Вот сейчас все проклеим, и будет тепло. Совсем за тобой, бедняжкой, никто не глядел.

Так же, не торопясь и старательно, я продолжала заклеивать щели. Странно, но в этом незнакомом неухоженном доме сейчас я чувствовала себя, словно вернулась в детство. В те времена, когда я еще никуда не собиралась уезжать, и родители были живы, и мы с мамой готовили наш дом к зиме, законопачивая рамы. Как будто снова затрещала за спиной печка и стало тепло.

Я спрыгнула со стола, и наваждение развеялось. Я по-прежнему стояла в незнакомом доме, где работы пока было непочатый край. Да, дуть в окно стало меньше, но остались щели между деревом и стеклом. Значит, придется снова наведываться в кладовку.

Марья возилась на кухне, что-то напевая. Заглядывать к ней я не стала, чтобы не будить лихо. Достала из сундука в самом дальнем углу молоток и тканевый мешочек, похожий на ежика из-за проткнувших ткань гвоздочков. Странно, это были единственные «мужские» инструменты, что мне сегодня попались. Да и те лежали в сундуке, заполненном обрезками плотных мебельных тканей.

Куда же делись все инструменты? Конечно, барину не к лицу молотком самому стучать, но ведь любой дом постоянно требует какого-то мелкого ремонта. Или работники приходили со своими? Наверное, так и было. Надо будет вызнать у Марьи и раздобыть хотя бы самый минимум. А пока и того, что нашлось, хватит.

Снова забравшись на стол, я отковырнула ножом одну из планок, придерживающих стекло, и, прижав ее плотнее, осторожно приколотила на место. Повторила с остальными тремя. Почти хорошо, но все же ледяной воздух пробирался сквозь рамы: и между стеклом и планкой, и трещины в дереве никуда не делись. Я глянула на сгущающиеся сумерки и решила, что еще есть время довести это окно до ума.

— Марья! — окликнула я.

Она не ответила.

Я высунулась в дверь. Еще минут двадцать назад из галереи было прекрасно слышно пение няньки, а сейчас в доме стояла мертвая тишина.

— Марья! — позвала я снова.

Тишина.

Перехватив молоток поудобней, я направилась в кухню. Осторожно приоткрыла дверь. В нос ударил запах свежего чеснока. Я заглянула в щель. Никого, только слышны шаги. Но, прежде чем я успела окончательно поверить не то в домовых, не то в вампиров, из-за двери показалась нянька и сыпанула в деревянную квашню муки.

— Марья, чего ты молчишь! — воскликнула я, врываясь в кухню. — Напугала меня до полусмерти.

Нянька недовольно зыркнула на меня и подошла к бочке с водой.