Хозяйка замка Ёдо

Во втором месяце снегопады поутихли, но северный замок в Этидзэн всё ещё был отрезан сугробами от внешнего мира. В покоях тэнсю военачальники день и ночь держали совет, выбирая благоприятный день для начала войны против Хидэёси. Вечерами в пределах крепостной стены загорались костры простых ратников, которые, не снимая доспехов, готовились ко сну под открытым небом; во всех гостевых покоях квартировали знатные самураи. И вот наконец, на рассвете двадцать восьмого дня второй луны, бой барабанов и трубный глас раковин торжественно возвестили сбор. Хидэёси уже захватил Нагахаму, заручился поддержкой Нобухико и теперь атаковал Такикаву, союзника Кацуиэ. Дольше оставаться в стороне Кацуиэ не мог. Со смотровой площадки тэнсю взору открывалась равнина, на которой тысячи людей расчищали снег — им предстояло открыть дорогу на Янагасэ, где должна была состояться битва, освободить от сугробов десятки ри заснеженного пространства.

На второй день третьей луны, едва занялась заря, первые отряды тронулись в путь во главе с Моримасой Сакумой. Если верить его пьяному бахвальству на новогоднем пиру, в тот день он выступил навстречу смерти. Тятя с сёстрами поднялись на сторожевую башню. Колонна ратников растянулась на белой равнине тонкой длинной цепью. Силуэт молодого полководца навсегда запечатлелся в Тятиной памяти.

Через два дня настала очередь Кацуиэ покинуть Кита-носё. Он повёл за собой двадцать тысяч воинов — своих и Тосииэ Маэды. На сей раз Тятя с матушкой и сёстрами вышла проводить отчима к воротам, у которых царила величайшая суета. Пятидесятичетырехлетний полководец держался в седле с горделивым достоинством, выпрямив спину, и ни разу не обернулся к О-Ити и её дочерям. Всей армии понадобилось два часа, чтобы выйти за ворота. Когда последние ряды ратников исчезли из виду, О-Ити, Оха-цу и Когоо удалились в свои покои, а Тятя немного побродила в полном одиночестве по опустевшему центральному двору замка, припорошенному только что выпавшим снегом. Ступив на галерею, ведущую из внутреннего сада в гостиную, она увидела Такацугу, идущего ей навстречу и, слегка поклонившись, собралась было пройти мимо, но он её окликнул:

— Княжна!

Девушка остановилась.

— Это сражение будет судьбоносным для вашей семьи.

Гадая, к чему он клонит, Тятя молча смотрела ему в глаза. Поколебавшись немного, Такацугу продолжил:

— Военным кланам не привыкать к победам и поражениям. Такова их участь. Вот и вам настала пора задуматься о том, что вы будете делать, когда битва закончится.

— Вы хотите сказать — когда мой батюшка потерпит поражение? — прямо спросила Тятя и потупилась. — Я уже знаю, что буду делать.

— Могу я полюбопытствовать, что именно?

— Я намерена разделить судьбу этого замка.

— И почему же, с таким-то образом мыслей, вы в своё время не разделили судьбу замка Одани?

— Тогда я была слишком маленькой. — Тятя подняла голову и теперь снова смотрела в лицо Такацугу. Нет сомнений — брачный союз её матери с Кацуиэ Сибатой увлёк их всех на неверный путь. Она знала, что так будет, с самого начала знала и всё же подтолкнула мать к этому губительному решению. Она сделала это ради него, ради Такацугу, ради юноши с красивым печальным лицом, ради воина, который предпочёл жизнь вечного изгнанника бесчестью смерти, отказался уйти, не исполнив своего предназначения, не подняв из пепла дом Кёгоку. Да, когда-то для неё не было в мире ничего прекраснее этого лица и она охотно согласилась бы снести любые удары судьбы, подвести под них не только себя, но и мать, и сестёр, лишь бы это помогло Такацугу в осуществлении цели всей его жизни. Но теперь, глядя на него, Тятя чувствовала, как былая любовь обращается в ненависть. Она чувствовала, что её предали.

— Ваша матушка вышла замуж всего-то полгода назад. Никто не требует от вас столь беззаветной преданности клану Сибата.

— И что же вы предлагаете? Бежать? Да знаете ли вы, что воины этого замка идут на смерть только ради того, чтобы мы могли спокойно жить?

— На смерть, говорите? Но если вам нужна моя жизнь, я готов отдать её прямо сейчас!

В глазах Такацугу зажёгся прежний огонь, и Тяте показалось, что свет от него окутал её с головы до ног. Чтобы избавиться от этого наваждения, девушка устремилась в свои покои.

Вбежав в гостиную, она бросила Охацу:

— Приготовьтесь к визиту господина Такацугу, — и со злорадным удовольствием отметила, что при одном упоминании имени кузена личико сестрицы запылало румянцем.

Моримаса Сакума, военачальник первой группы войск, ступил со своими ратниками на землю Оми в пятый день третьей луны и встал лагерем вблизи Янагасэ. Кацуиэ, взявший под командование основные силы, не заставил себя ждать — девятого числа его знамёна взметнулись на горе Утинакао. С южной стороны он приказал возвести оборонительные укрепления и принялся ждать Хидэёси. Тот, самолично возглавив многотысячную армию, уже семнадцатого подошёл к Янагасэ, но обмена ударами не последовало: его армия заняла позицию в виду объединённых сил Сибаты и Маэды и тоже возвела оборонительные укрепления.