Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски

– Сейчас сразу к отцу, в душ, поспать – и потом поедем по Москве, я Егору обещала. – Марина снова потянулась и вернула спинку кресла в вертикальное положение. – Ты знаешь, у меня так на душе спокойно, – призналась она, глядя на Женьку широко распахнутыми глазами. – Уже давно так не было…

«Значит, с ней все будет в порядке, – с облегчением подумал Хохол. – Иначе она чувствовала бы – всегда знала, когда что-то с ней должно случиться».

И все бы ничего – и перелет, и первые шаги по трапу в Домодедово…

Однако произошло то, к чему ни Марина, ни Хохол оказались не готовы.

Коваль уже прошла таможенный контроль, выслушав от хмурого таможенника дежурное «Добро пожаловать», взяла за руку Егорку и встала чуть поодаль, ожидая Женьку. Но тот застопорился. Молодая таможенница сличала фотографию в паспорте, то и дело поднимая глаза на невозмутимого Хохла, потом смотрела куда-то под стойку, на которой лежали документы. Марина ощутила какой-то холодок и неприятное чувство, постепенно захватывающее ее всю. Она вдруг поняла, что совершила самую большую глупость в своей жизни, заставив Женьку приехать сюда.

– Мам, ну чего там папа застрял? – теребил ее за рукав плаща Егорка, но Марина не отвечала, словно парализованная страхом.

Около Хохла вдруг возникли трое в милицейской форме, старший что-то сказал, и Женька спокойно протянул руки, на которых моментально защелкнулись наручники. В его взгляде, брошенном в сторону Марины, ясно читалось – теперь все… Он уставился в лицо Коваль, давая понять, что нужно делать вид, что они незнакомы, просто попутчики – не более… Она качнулась, неловко наступив на правую ногу, оперлась на трость и закусила губу.

Народ с любопытством наблюдал за процедурой ареста, за тем, как три милиционера уводили куда-то Хохла, за тем, как Марина бессильно съехала по стене вниз, уронив трость и сумку, закрыла руками лицо. Егорка, совершенно растерянный и напуганный, крутил головенкой и пытался поднять мать на ноги, бормоча сквозь слезы по-английски:

– Мамуля… не надо, мамуля… где папа? Куда они забрали папу? Папа…

К ним подошла сотрудница аэропорта, тронула Марину за плечо и спросила:

– Мэм, я могу чем-то помочь?

– Нет, – пробормотала Коваль, вставая и приводя себя в порядок. – Грег, идем.

Взяв сына за руку, она направилась к багажной секции, сняла с транспортера чемодан и рюкзачок Егорки.

– Мама… куда ушел папа? – снова всхлипнул сын, и Марина, вдруг став снова собой, резко бросила:

– А ну не ной! Ты мужик или кто?! Папа вернется, это просто недоразумение. Мы сейчас поедем к деду, а если я услышу еще хоть звук от тебя, ты получишь, понял?

Егор обижено всхлипнул, но послушно достал платок и вытер глаза, надел рюкзак и потянулся к чемодану, вытаскивая длинную ручку:

– Я повезу.

– Не надо, сама. Идем.

Они быстро взяли такси, потому что ценой Марина не поинтересовалась, ей было все равно, главное – скорее добраться до отца, взять себя в руки и здраво оценить ситуацию, чтобы принять решение.

«Значит, он и в самом деле устроил дома что-то невообразимое, раз даже в розыск его объявили… Вот дура, надо было слушаться и сидеть на Кипре! Что теперь делать, а? Я не вытащу его, это ведь ясно – кто я? Меня нет, есть только могильный холм на кладбище… твою мать! Восставшая из ада!»

– …Рассчитываться будете, или мне еще пару часов тут постоять? – вернул ее к действительности голос таксиста.

– Да, извините, я задумалась. – Марина, не глядя, сунула водителю несколько бумажек и по отражению в зеркале поняла, что переплатила.

Таксист оказался столь любезен, что помог донести чемодан до лифта и пожелал приятного отдыха.

Виктор Иванович, открывший дверь, сюрприза не ожидал, сперва не узнал гостей, а потом, приглядевшись, схватился за сердце:

– Марина, дочка! Нельзя же так!

Коваль молча впихнула в квартиру Егора и чемодан, закрыла дверь и устало опустилась на полку для обуви.

– Что… случилось? – спросил отец, видя, что она явно не в себе.

– Папа… Женьку арестовали прямо на таможне…

– Как?! За что?!

– Я не знаю, за что! Может, ты мне расскажешь?

Виктор Иванович покачал головой, потом обернулся к замершему у двери внуку:

– Егорка, как вырос-то! Узнал деда? – мальчик нерешительно кивнул, косо глянув при этом на мать. – Ну, что ж мы в коридоре-то… раздевайтесь, Мариша! – спохватился отец, помогая ей встать. – Не предупредили, я бы встретил…

– Встретили нас уже, – резко бросила дочь, вешая плащ и сбрасывая туфли. – Так встретили – никому не снилось! Пап, ты не кипешись, – попросила она, помогая Егору снять куртку. – Мы пока не голодные… да мне и не полезет сейчас ничего.

Отец покачал головой, обнял внука, легонько щелкнув при этом по носу, и повел в комнату. Марина двинулась следом, опустилась в стоящее у двери кресло и почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Такое бывало после нервного напряжения, когда приходилось концентрироваться, а потом резко наступало расслабление. Она ущипнула себя за мочку уха, а затем сильно ударила по щеке.

– Мам, ты чего? – удивленно спросил сын, вздрогнув от неожиданного звука. – Зачем ты бьешь себя?

– Уже не бью. Иди ко мне.