Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски

– Это я, Гриш… Я его сюда привезла. Просто подумать не могла, что так будет – ведь Женька ничего мне не говорил, ни слова о том, что здесь произошло. Если бы я знала – никогда бы этого не сделала.

– Да ему вообще близко к этой стране нельзя было приближаться! – загремел Бес, снова хватаясь за бутылку. – Он тут вырезал Реваза и его отморозков, а клуб, где все произошло, взорвал! Взорвал, понимаешь?! В нашем болоте такого не было лет пятнадцать!

– Представляю. Последний взрыв, кажется, организовал ты – в сауне Ворона. И было это не пятнадцать лет назад, а значительно позже.

– Какая разница?! – взвился Гришка. – Но взрыв в районе, где нет ничего, кроме работяг и их хибар! Это ведь перебор, Наковальня!

– При чем здесь я?

– Ты?! Ты при чем?! Не знаешь, из-за кого все?! Да если бы не ты… И не твой отморозок Жека!

– Так жаль Реваза? – насмешливо поинтересовалась Марина, затягиваясь сигаретой.

Бес на мгновение замолчал, словно приходя в себя, а потом заблажил еще громче, так, что Ветка поморщилась и тронула его за плечо. Но этот жест жены Гришка оставил без внимания, сосредоточившись на сидящей напротив Марине:

– Прикидываешься, что ли? Или правда не понимаешь? Ведь если бы Реваз не пообещал отомстить за смерть брата – стал бы Хохол устраивать все это?

– Он спасал ребенка. Ты прекрасно понимаешь, что меня считали мертвой и потому не искали, а вот мой сын – другое дело. И вряд ли Реваз остановился бы перед тем, что это всего лишь ребенок! У них нет понятия, если речь идет о кровной мести.

– Дура! Ты неужели не понимаешь, что даже это не оправдание тому, что сделал Хохол?! На суде расскажи свою жалостную историю! И погляди, сколько еще ему судья наварит сверху!

– Вот я и приехала, чтобы этого не произошло. И потому спрашиваю – есть ли связи в Москве. Я знаю, как вытащить Женьку, но мне одной не справиться. – Бес выпучил на нее глаза, уже покрасневшие и водянистые, и так смотрел какое-то время.

– Ты что задумала, шальная баба? – произнес он тихо, шаря рукой по столу в поисках сигарет. – Рехнулась… это ведь обдумать надо!

Марина забросила в рот оливку и про себя подумала, что не зря Гришка спрашивает это таким тоном – значит, хоть и удивился, но поможет. Потому что несогласие он выражал несколько иначе – матом и во всю глотку. Закурив, Бес снова взялся за бутылку, налил полный стакан себе и рюмку – молчаливо сидящей в кресле Ветке.

Ведьма вообще была сегодня какой-то странной – все время молчала, много пила и курила свои сигары почти без перерыва. Марина уже давно не видела ее такой, во время своих визитов в Англию Веточка выглядела совершенно нормально, а сегодня – совсем другой человек. Что-то точило ее изнутри, это было видно и по взгляду, и по настороженной позе, в которой она сидела, и по вздрагивающим пальцам, в которых дымила коричневая «Гавана».

– Ветуля, ты что такая? – спросила Коваль, пересаживаясь на подлокотник ее кресла. – Устала?

– Нет, – пробормотала Виола, искоса глянув на Беса, влившего в себя очередной стакан. – Потом…

Марина слегка обняла ее за плечи и почувствовала, как подруга вздрагивает под ее руками, напрягается и чуть подается к ней.

– Ветка… ты чего? – одними губами прошептала Марина, и Виола, не сводя глаз с отвалившегося на спинку кресла Гришки, так же шепотом ответила:

– Сейчас он уснет… я уведу его в спальню и приду к тебе… мне нужно тебе кое-что сказать.

Марина удивилась, но промолчала, пошла наверх, в гостевую комнату, где заботливыми Дашиными руками была приготовлена постель, поверх которой лежал шелковый Веткин халат. Взяв его, направилась в душ и долго стояла под прохладной водой, стараясь немного отрезвить себя.

Рубашки не было, а потому пришлось лечь под одеяло без всего. Прохладное атласное белье неприятно коснулось кожи, Марина вздрогнула и поежилась. Она не стала включать небольшую лампу в форме шара на тумбочке у кровати, лежала в темноте и прислушивалась к звукам, доносящимся из приоткрытого окна. Поселок жил ночной жизнью – перегавкивались собаки, где-то играла музыка, иногда проезжали машины. Слышно было, как переговариваются по рации Гришкины охранники во дворе. А где-то рядом был ее коттедж, ее дом, в котором она жила с мужем. Дом, которого у нее больше не было.

Дверь чуть скрипнула, и на пороге появилась Ветка в голубом пеньюаре, скользнула на постель рядом с Мариной, прилегла на подушку, повернувшись на бок, и зашептала:

– Я знаю, что нужно сделать… знаю, потому что увидела это. Маринка, нужно объявить его мертвым. Понимаешь? Нужно подкупить врача в тюрьме, найти труп, похожий по комплекции… Нужно много денег, очень много, но, думаю, с этим у тебя нет проблем. У Гришки есть люди в Москве, я немного поработаю с ним ночью, и он будет думать, что сам предложил тебе. Ты не отказывайся, принимай его помощь, потому что все будет так, как я говорю. Хохла объявят погибшим в драке, труп выдадут тебе, ты похоронишь его – и уезжайте.

– Вета, Вета, погоди! – взмолилась Коваль, садясь и зажимая рот подруги ладонью. – Не так быстро, ладно? Я плохо соображаю, сильно пьяная… может, обсудим это завтра?