Хозяин

Будь он живой, ему было бы неудобно. Но он живым не был. Я угодил в него трижды — в живот, через дверь, в плечо и в голову — под глаз. Это был неплохой результат, если учитывать мои невысокие показатели в стрельбе. Во всяком случае, Кару хватило.

Я присел перед телом и охлопал его карманы. В одном из них обнаружился проклятый нож, который, предварительно будучи протестирован на наличие ключа, переместился в мой карман, а еще в одном — бумажник. Вынув его, я обнаружил там паспорт и кучу баксов. Ну, может, и не совсем кучу, но — около тысячи. Баксы я пересчитывать не стал, а вот в паспорт заглянул.

Оказалось, документ был выдан некоему Штейнману, Льву Аароновичу. И, судя по вклеенной фотографии, пристрелил я именно его, а вовсе не Зеву, Эдуарда Николаевича. Обидно, да?

Автоматически засунув бумажник в карман, я потер подбородок. Все, от начала до конца — подстава. У Кара, оказалось, дело охраны себя, любимого, было поставлено серьезно. Не только бритые наголо телохранители, но и двойники. А также, видимо, тройники и удлинители.

Я призадумался. То, что еще недавно казалось царским подарком судьбы, обернулось пшиком. Охоту на Кара приходилось начинать сызнова. Ну что ж; во всяком случае, я ничего не потерял.

Втащив в машину тело Штейнмана, я проделал то же самое с колобком, который к тому времени, как я и предсказывал, успел благополучно почить в бозе, не перенеся переизбытка крови в легких. После чего воспользовался реквизированной у Желтого канистрой с бензином, а заодно и его идеей, обильно полив внутренности «Крузака». Канистру оставил там же, в багажном отделении. Оторвав от рубашки колобка полоску ткани, я поджег ее и пристроил так, чтобы огонь не сразу добрался до бензина, дав мне возможность убраться подальше. Потом закрыл все двери и действительно поспешил убраться подальше — кормой вперед, пока не нашлось подходящего для разворота пятачка.

И не надо мне говорить, что можно было не поджигать «Крузак». Я слишком наследил в нем. Ползать по всему салону, стирая следы своего пребывания — идиотизм, все равно что-нибудь пропущу. Огонь же сожрет все.

Я отнюдь не кровожаден, если дело не касается еды. Между прочим, я тоже не был в восторге от того, что оказался здесь и сейчас. Я не против бы вместо этого лежать дома, в теплой постели, желательно с Вероникой под боком. Или не с Вероникой — любой другой дамой подходящего возраста и внешности. Но я был в салоне «Волги», быстро удаляющейся от пылающего «Круизера». И мне предстояло сделать сегодня еще кое-что. Менее приятное, нежели лежание в постели.

И, как подтверждение этого, далеко позади громыхнул взрыв.

10

На часах было без десяти восемь. Как ни остро стояла проблема встречи с Каром, но мне нужно было срочно сделать еще одну вещь. А именно — съездить в гараж на предмет прохождения процедуры пересменки. Кар — он никуда не денется, даже наоборот. Он опять глупо и самонадеянно лишился ножа, из-за которого заварил кашу, и теперь сам будет искать встречи со мной. Я, раз уж ситуация повернулась таким боком, торопить события не собирался. У меня появилась возможность самому выбирать и место, и время встречи, и этим просто необходимо было воспользоваться. Но это — немного погодя. А пока — пересменка.

В боксах уже никого не было, когда я подъехал. Лишь Вахиб, механик, стоял перед третьими воротами и методично натирал промасленной тряпкой палец за пальцем, пытаясь добиться идеально грязного состояния.

Я вылез из машины и подошел к нему. Вахиб искоса посмотрел на меня и снова переключился на пальцы. Процесс натирки был куда интереснее меня, двуного, всего лишь одного из шести миллиардов. Но, соблюдая приличия, механик все-таки поинтересовался:

— Отработал?

— Вроде того.

— Машин нормальный? Газ, тормоз? Колес не спустил, нет?

— Нормальный, — кивнул я. — Газ, тормоз, колес — все нормальный. А что, в гараже никого уже нет?

— Минут десять разъехались все.

— А Ян здесь? — Ян Литовец был моим сменщиком, и именно ему я должен был передать машину. Впрочем, на сегодняшнюю ночь у меня были несколько иные соображения по этому поводу.

— Был здесь, — меланхолично протянул Вахиб. — Где-то ходит. Вместе с Комиком где-то ходит. — Комик был сменщиком Бэка. Приехал принимать транспортное средство, но транспортного средства, получается, уже не существовало в природе. Вместо него была лишь жалкая куча искореженного металла. И, вспомнив о Комике, Вахиб загрустил. Посмотрел на меня повлажневшими глазами и сказал: — Вот Бэк, да? Был человек — и нет человек. Хороший человек нет!

Я развел руками. Сказать по этому поводу у меня ничего не имелось. Вахиб был прав. Что до остального, то оно уже свершилось и Бэка не вернуть. Единственное, что еще можно сделать — отомстить за него. Но ведь я именно этим и занимался последние несколько часов, разве нет?

— Ладно, — вздохнул я. — Пойду, черкану в журнале, что смену сдал.

Вахиб не ответил. Да я и не ждал ответа. Через калитку в воротах просочился в бокс и направился к закутку, в котором имел обыкновение проводить время завгар Макарец.