Хозяин

И начал осторожно спускаться по приставной лестнице. Фонарик, лупивший сверху, помогал мало — частично освещал ступеньки, но большей частью — мой затылок. Да еще гонял вокруг многочисленные и очень страшные тени. Все остальное тонуло во мраке. Сделалось действительно жутковато. Хотелось заклацать зубами. Если бы это помогло делу — ей-богу, заклацал бы. Но ведь Жеребца клацаньем вряд ли испугаешь. По идее-то, Бэк должен был его связать, но вот как на самом деле? Если, конечно, Жеребец действительно в погребе.

Короче, я медленно спускался, все время ожидая, что он выскочит из темноты, схватит меня за ноги и сдернет вниз. Окажись лестница раза в два подлиннее, я бы точно свихнулся. Но, к счастью, она закончилась раньше, чем мой рассудок.

Ощутив под ногами твердую поверхность, я с облегчением вздохнул. После чего вынул из кармана спички и попытался зажечь одну. Она погасла, даже не загоревшись. Попробовал другую — с тем же успехом. Пара секунд шипения да порция едкого дыма — вот и все, чего удалось добиться. Фильм ужасов во всей его неприглядной наготе. Никогда не хотел играть в фильмах ужасов, хотите — верьте, хотите — нет. А тут наяву сподобился. Бр-р!

— Комик! — прокричал я срывающимся шепотом. — Комик! Скинь фонарь!

— Ага! — таким же шепотом крикнул Комик и бросил фонарь вниз. Направив луч мне в лицо.

Я, конечно, попытался его поймать, только безуспешно — меня ослепило, и я получил фонариком по лбу. После чего он упал и, бренча, укатился под лестницу. Слава богу, не погас.

— Придурок! — обругал я Комика и потер лоб. Шишки не будет, но все равно больно. Быстро подобрал фонарик и осмотрелся.

По сравнению с тем, что царило наверху, погреб можно было назвать пустым. Цементная комнатушка размером два на два, в одном углу которой была сколочена клеть для овощей, а вдоль противоположной стены тянулись полки. Видимо, для солений-варений. Всё, по случаю летнего времени, уже пустое.

Ну, и Жеребец присутствовал здесь же. Правда, я зря боялся, что он выскочит из темноты и сдернет меня за ноги вниз. Руки у него для этого были коротки. Да и вообще. Трудновато, знаете ли, хватать кого-то за что-то, когда висишь под потолком, удавленный на шнуре, перекинутом через потолочную балку. Я бы даже сказал — невозможно.

Жеребец был мертв давно. Перед смертью у него не выдержал мочевой пузырь, и он обмочился, но штаны уже подсохли — с них не капало. Ко всему, тело имело вывалившийся гораздо ниже допустимого уровня распухший язык, и глаза, сильно вылезшие из орбит. В общем, малоприятное зрелище.

С трудом сдерживая рвотные позывы, я перерезал шнур трофейным ножом — под самой балкой, чтобы следов поменьше оставалось — и, подхватив тело под мышки, подтащил его к лестнице и принялся просовывать наверх.

— Чего ты? — тревожным шепотом спросил Литовец. — Он там?

— Да здесь, — пропыхтел я. Луч света от фонаря бил куда попало, только не на лестницу и не на Жеребца, поэтому парни и не заметили его. Исправляя оплошность, я, как мог зафиксировал тело и осветил фонариком. — Принимайте.

Они в четыре руки приняли удавленника и принялись вытягивать наверх. Я, в меру сил, помогал и снизу.

Когда дело было почти сделано, Ян вдруг вскрикнул:

— Да он мертвый! — после чего отпустил тело и отскочил назад.

Жеребец обвалился на меня и чуть не смел с лестницы. Если бы не Комик, удержавший свою сторону, пришлось бы все начинать сначала. А я вовсе не был уверен, что сумею пройти всю процедуру заново. Поэтому зло зашипел на Литовца:

— Естественно, он мертвый! Был бы живой — сам бы вылез! Или я бы в погребе остался! Тащи его, он же, гад, тяжелый.

Ян преодолел себя, и вдвоем с Комиком они рывком извлекли тело из люка и с отвращением бросили на пол. Я выбрался следом. Тяжело дыша, прикрыл крышку и уселся рядом.

Комик забрал у меня фонарик и осветил лицо покойного. Кроме безобразно вывалившихся глаз и языка, на лбу у трупа синела изрядных размеров шишка — память о безвозвратно утерянной монтировке. Но это был далеко не полный перечень его мужских украшений. Кто-то старательно поработал над лицом Жеребца. Возможно, не только над лицом. Но про лицо я могу сказать точно — живого места не было. Ссадины, кровоподтеки, синяки. Зрелище не для слабонервных.

— Дела-а! — протянул Ян. — Кто ж его так? Неужто Бэк?

— Это ты о чем? — истерично, в полный голос вскрикнул Комик.

— О его раскраске.

— Да Бэк вроде никогда садизмом не увлекался, — я недоуменно пожал плечами. — Непохоже на него. И вообще он на пистолетах повернутый был. Так что скорее в руки-ноги стрелять начал бы.

— Ну, а кто еще, кроме Бэка? — взвизгнул Комик. — На его даче, с его пленником — кто?

— Не визжи! — строго приказал Литовец. — Без тебя мурашки по коже. А в петлю его тоже Бэк засунул?

— Да в петлю он и сам влезть мог, — возразил я. — Устал ждать продолжения, вот и удавился.

— Ну и что с ним дальше делать будем?

— Здесь оставим, чего с ним возиться? — сказал Комик. Вышло на порядок спокойнее, чем в двух предыдущих случаях.