Хозяин

И начал осторожно спускаться по приставной лестнице. Фонарик, лупивший сверху, помогал мало – частично освещал ступеньки, но большей частью – мой затылок. Да еще гонял вокруг многочисленные и очень страшные тени. Все остальное тонуло во мраке. Сделалось действительно жутковато. Хотелось заклацать зубами. Если бы это помогло делу – ей-богу, заклацал бы. Но ведь Жеребца клацаньем вряд ли испугаешь. По идее-то, Бэк должен был его связать, но вот как на самом деле? Если, конечно, Жеребец действительно в погребе.

Короче, я медленно спускался, все время ожидая, что он выскочит из темноты, схватит меня за ноги и сдернет вниз. Окажись лестница раза в два подлиннее, я бы точно свихнулся. Но, к счастью, она закончилась раньше, чем мой рассудок.

Ощутив под ногами твердую поверхность, я с облегчением вздохнул. После чего вынул из кармана спички и попытался зажечь одну. Она погасла, даже не загоревшись. Попробовал другую – с тем же успехом. Пара секунд шипения да порция едкого дыма – вот и все, чего удалось добиться. Фильм ужасов во всей его неприглядной наготе. Никогда не хотел играть в фильмах ужасов, хотите – верьте, хотите – нет. А тут наяву сподобился. Бр-р!

– Комик! – прокричал я срывающимся шепотом. – Комик! Скинь фонарь!

– Ага! – таким же шепотом крикнул Комик и бросил фонарь вниз. Направив луч мне в лицо.

Я, конечно, попытался его поймать, только безуспешно – меня ослепило, и я получил фонариком по лбу. После чего он упал и, бренча, укатился под лестницу. Слава богу, не погас.

– Придурок! – обругал я Комика и потер лоб. Шишки не будет, но все равно больно. Быстро подобрал фонарик и осмотрелся.

По сравнению с тем, что царило наверху, погреб можно было назвать пустым. Цементная комнатушка размером два на два, в одном углу которой была сколочена клеть для овощей, а вдоль противоположной стены тянулись полки. Видимо, для солений-варений. Всё, по случаю летнего времени, уже пустое.

Ну, и Жеребец присутствовал здесь же. Правда, я зря боялся, что он выскочит из темноты и сдернет меня за ноги вниз. Руки у него для этого были коротки. Да и вообще. Трудновато, знаете ли, хватать кого-то за что-то, когда висишь под потолком, удавленный на шнуре, перекинутом через потолочную балку. Я бы даже сказал – невозможно.

Жеребец был мертв давно. Перед смертью у него не выдержал мочевой пузырь, и он обмочился, но штаны уже подсохли – с них не капало. Ко всему, тело имело вывалившийся гораздо ниже допустимого уровня распухший язык, и глаза, сильно вылезшие из орбит. В общем, малоприятное зрелище.

С трудом сдерживая рвотные позывы, я перерезал шнур трофейным ножом – под самой балкой, чтобы следов поменьше оставалось – и, подхватив тело под мышки, подтащил его к лестнице и принялся просовывать наверх.

– Чего ты? – тревожным шепотом спросил Литовец. – Он там?

– Да здесь, – пропыхтел я. Луч света от фонаря бил куда попало, только не на лестницу и не на Жеребца, поэтому парни и не заметили его. Исправляя оплошность, я, как мог зафиксировал тело и осветил фонариком. – Принимайте.

Они в четыре руки приняли удавленника и принялись вытягивать наверх. Я, в меру сил, помогал и снизу.

Когда дело было почти сделано, Ян вдруг вскрикнул:

– Да он мертвый! – после чего отпустил тело и отскочил назад.

Жеребец обвалился на меня и чуть не смел с лестницы. Если бы не Комик, удержавший свою сторону, пришлось бы все начинать сначала. А я вовсе не был уверен, что сумею пройти всю процедуру заново. Поэтому зло зашипел на Литовца:

– Естественно, он мертвый! Был бы живой – сам бы вылез! Или я бы в погребе остался! Тащи его, он же, гад, тяжелый.

Ян преодолел себя, и вдвоем с Комиком они рывком извлекли тело из люка и с отвращением бросили на пол. Я выбрался следом. Тяжело дыша, прикрыл крышку и уселся рядом.

Комик забрал у меня фонарик и осветил лицо покойного. Кроме безобразно вывалившихся глаз и языка, на лбу у трупа синела изрядных размеров шишка – память о безвозвратно утерянной монтировке. Но это был далеко не полный перечень его мужских украшений. Кто-то старательно поработал над лицом Жеребца. Возможно, не только над лицом. Но про лицо я могу сказать точно – живого места не было. Ссадины, кровоподтеки, синяки. Зрелище не для слабонервных.

– Дела-а! – протянул Ян. – Кто ж его так? Неужто Бэк?

– Это ты о чем? – истерично, в полный голос вскрикнул Комик.

– О его раскраске.

– Да Бэк вроде никогда садизмом не увлекался, – я недоуменно пожал плечами. – Непохоже на него. И вообще он на пистолетах повернутый был. Так что скорее в руки-ноги стрелять начал бы.

– Ну, а кто еще, кроме Бэка? – взвизгнул Комик. – На его даче, с его пленником – кто?

– Не визжи! – строго приказал Литовец. – Без тебя мурашки по коже. А в петлю его тоже Бэк засунул?

– Да в петлю он и сам влезть мог, – возразил я. – Устал ждать продолжения, вот и удавился.

– Ну и что с ним дальше делать будем?

– Здесь оставим, чего с ним возиться? – сказал Комик. Вышло на порядок спокойнее, чем в двух предыдущих случаях.