Хозяин

Таррэн вздрогнул всем телом и выронил из похолодевших пальцев чужой перстень. В тот же миг его отшвырнуло от зеркала, по которому пробежала тревожная рябь, и со всего маха приложило спиной о серебряный диск. Точно по центру идеально ровного круга. После чего буквально вмяло во внезапно размягчившийся металл. На запястьях и лодыжках со зловещим щелчком сомкнулись браслеты из знаменитого гномьего аконита, которому не страшны никакие чары. А снизу с оглушительным лязгом выскочили отточенные до блеска острия эльфийских копий. Треугольные наконечники легко прошили тело насквозь, вышли из груди, живота и бедер двумя ровными рядами, а затем немного опустились, повторно раня зазубренными гранями и намертво прижимая беспомощную жертву к полу.

Темный эльф содрогнулся от раздавшегося хруста и не сразу почувствовал, что оказался пришпилен к полу, как попавший в ловушку мотылек. Дернулся раз, другой, попытался сползти с неудобного ложа, но все было бесполезно. Аконит не разрубишь, не сломаешь и не наложишь разрушительные чары – этот необычный сплав не брало даже время!

А потом пришла боль, и он уже не смог думать о чем-то еще.

– Таррэ-э-эн! – откуда-то издалека донесся до него горестный вскрик.

Эльф судорожно сглотнул и внезапно ощутил, как вместе с кровью из многочисленных ран его стремительно покидает магия. Вот только боль не давала сосредоточиться, стремительно утягивая в черный колодец забвения. Лишала воли, туманила разум. И мгновенно превратила его в безвольного истукана, обмякшего, словно мошка, в густой паутине заклятий, и совершенно утратившего смысл жизни. Зачем? Для чего сопротивляться?.

– Таррэн!

Алые ручейки побежали по специально выбитым в серебре канавкам. Мигом расползлись вокруг распятого тела, сложившись в причудливые узоры, юркими змейками заструились сперва по полу, затем перекинулись на стены, раскрасив строки хроник кровавыми разводами. За считаные минуты достигли куполообразного потолка и заставили его ощутимо дрогнуть. А затем и прогнуться в центре, вытянуться внутрь длинной иглой и, нацелившись точно в тяжело вздымающуюся грудь, начать медленно, но неумолимо опускаться.

– Таррэн! Скотина, да сделай же что-нибудь! – взвыла во весь голос Белка, но эльф этого уже не слышал: его снова затянуло в водоворот чужих воспоминаний.

– Вы все поняли? – сурово спросил владыка Изараэль, медленно оглядывая белые, как полотно, лица напротив и старательно сдерживая гримасу боли, которая могла все испортить.

Это всего лишь люди – слабые глупые люди, до сих пор не понимающие, что происходит. Надо, чтобы они поверили и добровольно отдали свои силы, помогли ему преодолеть последний барьер и сделать то, чему так не вовремя помешал дурак Брего.

Над головой темного эльфа свирепо взвыл холодный ветер, и следом за этим на исходящее страшными криками поле упала тьма. В ней стремительными тенями замелькали жуткие силуэты, завыли неведомые звери, зашипели невидимые змеи, а в небеса черными стрелами взмыли крылатые пришельцы.

– Пора, – онемевшими губами прошептал Изараэль и сжал левую руку в кулак, одновременно взывая к силе родового перстня.

Вместе с ним ровно две дюжины человеческих магов закрыли глаза и, стараясь не обращать внимания на шум продолжающейся схватки, потянулись к темному владыке. Он один предложил выход из обрушившегося на Лиару кошмара. Великий маг, у которого должно хватить сил, чтобы перекрыть этот чудовищный по мощи портал, и который, отринув давнюю неприязнь, не погнушался обратиться за помощью к обычным смертным. В нем – их спасение. В нем – спасение всего мира. Хоть и темный, но он не мог не понимать, что Лиара обречена, если ничего не сделать прямо сейчас. Пусть же у нее будет хотя бы такой спаситель…

– Мы готовы, – прошептал седобородый старец в нелепом остроконечном колпаке.

Темный эльф скривился, но промолчал. А когда в его руки хлынула щедро отдаваемая сила, даже мимолетно удивился: надо же, он не ожидал от слизняков такой самоотдачи. Кажется, к ним стоило присмотреться раньше. Он принял верное решение, потому что еще пара-тройка веков, и эти недоумки могли бы сравниться по мощи с перворожденными, а этого допустить нельзя.

Он легко забрал чужую силу, щедро восполнив собственные оскудевшие резервы, остатки влил в раскалившийся добела перстень, золотое навершие которого прямо здесь же и расплавил, сотворив три золотые пластинки, в которые заключил объединенную силу людей и эльфов. К несчастью, ее чуть-чуть не хватило, но темный не расстроился: пошарив глазами по полю, легко вычленил приземистый силуэт, отыскал светлую гриву еще одного перворожденного, безошибочно признал в них наследников правящей династии и без колебания протянул в ту сторону невидимые щупальца.