Хозяин Амура

Байков, широко раскрыв глаза, продолжал неотрывно наблюдать за необычным судном — неужто осадка его столь мала, что он легко подойдет к причалу, куда обычно подходили лишь дощаники да лодки? Так и случилось, и вскоре с борта корабля на причал спустили мостки, по которым стали сходить ангарцы. Федор Исакович поначалу хотел было встретить гостей не сходя с места, но непроизвольно подался вперед, когда один из ангарцев уверенной поступью стал приближаться к собравшимся нестройной толпою устьамурцам. Что-то особенное было в этом человеке. Какая-то внутренняя сила, абсолютная уверенность в своих действиях. Он не выделялся среди своих товарищей богатыми одеждами или блестящим доспехом — ничего этого не было, однако Байкову в сей же миг стало ясно, что этот статный муж несомненно старший у ангарцев. Поначалу Федора кольнула шальная мысль — неужто сам князь Сокол пожаловал?! Воеводе тут же стало не по себе.

— Полковник гвардии его величества князя Руси Сибирской Сазонов Алексей Кузьмич! — на мгновение приложив пальцы ладони к виску, четко, громким голосом представился этот человек, добавив чуть позже: — Сахалина и окрестных земель воевода.

Пожав протянутую ему ангарцем ладонь, Байков назвался сам и справился о здоровье великого князя Ангарского и Амурского Вячеслава Андреевича Сокола. На этом формальности закончились, а Федор вдруг заметил, что гостю не по нраву пришлась игра усть-амурских музыкантов — воевода Сазонов лишь на секунду, но все же нахмурил брови, бросив на них недоуменный взгляд. Своего недовольства, однако, он прилюдно не выказал.

— Федор Исакович! — чуть наклонив голову, громко сказал ангарец, силясь перемочь вдохновенно игравших трубачей. — Надобно нам с тобою переговорить! Желательно в тишине!

Некоторое время спустя

— Как я уже сказал, Федор Исакович, — начал разговор Сазонов, когда Байков, наконец, нашел приемлемое для проведения переговоров помещение в приказной избе, а несколько стрельцов занесли туда лавки — всех поначалу рассадить не удалось, — воеводство мое на острове Сахалин находится…

— А ну… — Байков жестом поманил ближайшего к нему подьячего, — чертежну роспись тащи сюды!

Вскоре на столе оказался широкий лист плотной желтоватой бумаги, удерживаемый подьячим по краям, дабы не свернулся в рулон, испещренной линиями, знаками и надписями. Алексей понял, что это была развертка береговой линии Охотского моря, но разобраться в ней было архисложно. С этим справился бы кто-то из флотских офицеров, но таковых среди прибывших в Амуркотан ангарцев не было. Поглядев с тоской на Федора Байкова, с большим трудом пытавшегося разобраться в собственном «чертеже», Сазонов предложил усть-амурскому воеводе использовать ангарскую карту. Тот легко согласился на это и тут же с изрядным облегчением и немалым шумом убрал со стола свою.

— Итак, мы здесь, — указал на амурское устье Сазонов. — Это остров Сахалин. Мое воеводство и земля Сибирской Руси.

— Мне про то не ведомо, и из Якутска никакой бумаги о сем не прибывало, — недовольно проговорил Байков, а сидевшие позади него чиновные мужи стали недовольно переговариваться. — И люди мои на том Сахалине не раз бывали — людей князя Сокола они не видали вовсе.

— Мы отправили письма в Якутск и в Москву через Енисейск, с требованием оставить этот остров, — проговорил Алексей. — Сахалином мы не поступимся, но твои или охотские людишки могут промыслы иметь на этой земле, ежели не будут чинить обиды айнам и иным местным жителям.

— Но Поярков не говорил мне о встреченных там людях великого князя Сокола! — воскликнул Байков, а приказной дьяк энергично закивал, потрясая жидкой бороденкой.

— А он и не должен был встретить наших товарищей! — повысил голос Сазонов. — Прежде уж было оговорено, что земли, лежащие к югу от устья Амура, принадлежат Руси Сибирской. Да и нет там ни злата, ни серебра. Но я не о том поговорить с тобою пришел.

— О чем же, Алексей Кузьмич, ты желаешь говорить? — переглянулся с дьяком Федор.

— Голландцев, что на нашем острове в полон взяли, отдайте! — заявил Алексей. — Сейчас и заберу их.

— За этим приехал? — изумился усть-амурский воевода, а люди его недовольно зашумели, переговариваясь меж собой.

— И корабль голландский тоже отдавай, Федор Исакович, — продолжил Сазонов требовательным тоном.

Байков от подобных требований гостя аж поперхнулся. Прокашлявшись, он недовольно проговорил:

— Тех десять болезных немцев, коих я по доброте душевной взял в острог, я тебе отдам. Все одно лишние рты, а хлеба своим людишкам не хватает. А над Поярковым я не властен. Он якутского воеводы, Петра Головина, товарищ и письменной голова тамошний. С ним тебе надо говорить.

— Не отдаст Васька корабль, а немцев уж утопил, верно! — процедил дьяк, с наигранной усмешкой глядя на ангарца.