Хозяин бабочек (ЛП)

— Сама видишь, — сказал я, — у меня на выбор было два пути, и оба — плохих. А что с бастардами так получилось… Может, не стоило вылетать из игры, как ошпаренная, и дать мне возможность объясниться? Как бывшему другу. А так я сижу, таймер тикает, вас нет, что еще я мог сделать? А про фиолетовых, так вообще нечестно! Я сам видел, как ты кивнула, когда я крикнул про белобрысую курву.

— Я кивнула в смысле: «Ну, разумеется! Только этого еще не хватало!». Я что, должна плясать от радости, что ты отдал меня во власть этой самой курвы, которая меня по морде била и голову мне рубила?

Но по Евиному голосу я уже слышал, что во льду появились трещинки. Удивительно, насколько женщины могут быть похожими. Когда мама ругалась с папой, она тоже так себя вела. Сперва взвинчивала себя, а потом, не встречая особого сопротивления, потихоньку возвращалась на землю, и тогда с ней уже можно было иметь дело. И теперь я точно знал, что делать. Спасибо папе.

— Ты совершенно права, что обижаешься, — сказал я. — я действительно виноват. Хотел я быть виноватым или нет, это другой разговор, но я понимаю что у тебя есть повод сердиться и мне очень, очень жаль. Мне важно, как ты ко мне относишься. Ты для меня важна, Ева!

Ну, что, подействовало. Наш казначей на глазах превращалась из надутого шарика злости в нечто человекообразное. Даже фыркала она теперь почти умиротворенно. Мы еще немного послушали про доверие, ответственность и необходимость ношения головы на плечах, но от ледяной стены в конце концов ничего не осталось. Почти.

— Ладно, — сказал Акимыч, — будем считать, что Нимис как следует наказан. Он же у нас теперь с этим, блин, Базилем, считай, обручен.

Я посмотрел на черную полоску на пальце. Впервые заметил, что по черному изредка пробегает синяя искорка.

— Есть шутки, за которые… — начал было я.

Но тут в трюм, грохоча сапогами, очень некстати вломился этот самый Базиль.

— Эй, — крикнул он мне, — свистать всех наверх! Вставай, юнга, и дуй за мной. Будем делать из щенка — морского волка!

Глава 29

Волна, выросшая справа, щедро плеснула мне в лицо соленым, вымочив до нитки и приложив головой о торчащий посреди плота столбик. Тросик обжег руки, мокрая парусина со столбика захлестнулась вокруг, спеленав тело, как насквозь мокрую злобную мумию. С кормы раздался издевательский хохот.

— Подбавь ему с другого бока, Скриптис! Что-то парень расслабился.

А я-то думал, что хуже предыдущего дня и быть не может.

***

Выведя меня на палубу и приняв в команду в качестве юнги, Базиль Дево оторвался по полной. Плевать ему было на то, что у меня болит нога, что параметр силы у меня по прежнему в нолях, что вообще-то я — живая легенда и хозяин алмазного квеста.

Я и не знал, что мореходство можно качать, занимаясь уборкой корабля. На «Вонючке» вопрос об уборке особо не стоял: места не было. Часа четыре я таскал кожаным ведром на веревочке воду из моря, разливал ее по палубе, потом выгонял обратно за борт огромной шваброй из множества разлохматившихся веревочек. С моей точки зрения, палуба корабля, носившего претенциозное название «Гром Небесный», и без того была вполне чистой, а от моей уборки только слегка пачкалась. После возни со шваброй мне вручили мешок толченого мела и кусок войлока, отправив натирать все медные части оснастки или как там это еще называется. Меди на «Громе» было ужасно много. Все поручни ею обиты, тумбы из нее сделаны, про дверные ручки и не говорю. Каждый проходивший мимо фиолетовый считал своим долгом отпустить издевательское замечание, типа: «терпение и труд все перетрут!» или «парниша, у вас вся спина белая!». А я виноват, что сперва уронил этот мешок, а когда поднимал, поскользнулся на мокром? Но в мытье и чистке был хоть какой-то смысл, а вот когда Базиль развалился с дымящейся трубкой под самой высокой мачтой и заставил меня просто так без цели и смысла лазать по этой мачте вверх-вниз…

Мачта была обмотана канатом, по которому и приходилось карабкаться, цепляясь за эти веревочные сомнительные ступени. Примерно на середине подъема у тебя так начинают болеть руки, ноги и спина, что не хватает сил держаться дрожащими пальцами за разлохмаченную пеньку. Обхватываешь мачту, прижимаешься к ней, чтобы хоть чуть-чуть передохнуть, а снизу орут: «Эй, чего залип?». Соблазн плюнуть Базилю на голову я переборол лишь мыслью, что с такой высоты все равно не попаду, а если и попаду, то неприятностей потом не оберешься. Когда я еще на этапе с медью попытался забастовать, мне напомнили про контракт, согласно которому я практически передавался в полное рабство фиолетовым. Ну, и мореходство на самом деле надо было качать.

Когда я, на трясущихся ногах и хромая, отполз, наконец, от мачты, уже в ночной темноте — показатель навыка достиг фантастических двадцати двух единиц. Как сказал Базиль, у меня всё так живенько пошло потому, что я другие профессии мало качал, только рыбалку.