Хозяин болота

— Критический репортаж журналиста Стойлова «Есть ли на болоте хозяин?» слушайте в девять часов двадцать минут.

Пухов глянул на часы — было еще восемь — и неторопливо стал одеваться. Вооружившись клюкой и приемником, позванивая медалями, он вышел из ворот и направился к Аникееву.

— А что, хозяин-то спит еще? — спросил он у Катерины, гнувшейся под коромыслом.

— Нету в этом доме хозяина, — отчего-то сердито отозвалась Катерина. — Одна, как проклятая… Чуть свет схватился и на болото. А как эту бумагу получил, так совсем сдурел.

Катерина поставила ведра на крыльцо, разогнула спину.

— Вот посмотришь на тебя — человек человеком, такого и уважать не грех, — проговорила она грустно. — А этот? Прибежит вечером — ни кожи, ни рожи. Одежа за ночь не просыхает… Виданное ли дело: пожилой человек и так себя перед народом держит. А еще уважения к себе требует. Эх…

Пухов прибавил громкости приемнику — играла музыка, которую называли почему-то легкой, — и пошел к Ивану Видякину.

А Катерина села на ступеньку крыльца и заплакала. Ей вдруг стало жаль себя и своего непутевого старика. Есть не просит, пить не просит — отощал уж от болотной канители, нос заострился ровно у покойника. А тут еще Ирина расстройства добавила. Присела рядышком и по-бабьи носом зашвыркала. Чуть-чуть и заревели бы, на пару в голос…

Иван Видякин стоял у верстака во дворе и что-то строгал.

— Здорово живешь! — от калитки сказал Пухов.

— А, приемник принес, — работая фуганком, бросил Иван. — Сломался, что ли?

Пухов еще добавил громкости и повесил «Альпинист на плетень.

— А надобности больше не имею.

— Ну, тогда выключи, что зря питание переводить

— Погоди, выключу. Сначала послушаем, — все хитрил Пухов. — Ишь, музыка-то какая славная — кантата называется. И ты, Настасья, послушай. Для женского уха музыка — штука приятная.

Видякин сел на верстак и вдруг уставился на старика так, словно ударить захотел.

— Ты что, Иван?

— Так это ты журналиста привозил? — в упор спросил Видякин.

Скрывать не было смысла. Пухов оттого и боялся лишний раз заходить сюда, чтобы Иван вот так не посмотрел и все бы сразу понял.

— Да-а… — протянул Иван. — Я-то грешил на Никиту Иваныча… Вот это прокрутили вы меня.

— Сейчас критический репортаж будет: «Есть ли у болота хозяин?», — сказал Пухов. — Это про наше болото.

Видякин кряхтел, постанывал, согнувшись на верстаке, словно у него прихватило живот. Настасья как ни в чем не бывало шуровала печку и ворочала ведерные чугуны.

— Завхозу из Москвы бумага положительная пришла, ты на радио прорвался, — с трудом выговаривал Иван. — Вот вы как меня…

Он вдруг схватил фуганок, пристроил заготовку и со свистом хорошего инструмента погнал стружку.

— Значит, вы с Завхозом правы, я — нет? — приговаривал он. — Вы на конях, я — пеший… Значит, можно и в Москве правду найти, и на месте общественность поднять?.. Ловко вы меня, старики. Слышь, Настасья! Ты поняла-нет?

— Я все поняла, — отозвалась Настасья, работая толкушкой в чугуне. — Крепись, Иван.

Иван бросил фуганок и сел на землю, привалившись спиной к верстачной стойке. Не стонал больше, не кряхтел — ослаб в одну минуту, словно из него выпустили воздух.

— Значит, можно… — повторил он.

— А чего нельзя? Можно, — согласился Пухов. — Поднял ведь? Поднял… Этот Стойлов как миленький прилетел. Давай, говорит, в машину и на место происшествия! Во! Место происшествия — болото теперь называется. Они вообще там носились как лихорадочные…

— Так, погоди, — заинтересовался Видякин. — Ну-ка по порядку расскажи.

Музыка играла вальс — широкий, залихватский, такой, что голова у Пухова немного кружилась. Пухов забрался на верстак и выставил протез.

— Порядок был такой. Приехал я в общество охраны природы, а там председатель — ну, тоже фронтовик, и тоже на одной ноге. Только у меня правой нет, а у него — левой. Мы потом с ним пару хромовых сапогов в военторге купили, на двоих… Я ему все про болото, про журавлей выложил, а он-то уж и до меня знал, но ничего поделать не мог.

— Ну-ну, — торопил Видякин, и глаза его медленно оживали.

— Что — ну-ну? Сели мы с ним, покумекали, — продолжал Пухов. — Он мне бумаги показал, которые по инстанциям посылал. Везде один ответ: если, мол, в Алейке заповедника нет, то торфа эти можно добывать. Не стоять же электростанции… Во. И пошли мы тогда в газету. А там уж какой то мужик с председателем поговорил, председатель выходит от него — ругается, — айда, говорит, на радио!

— В газете о чем говорили — слышал? — спросил Иван и, пошевелившись, встал.

— Не, я в предбаннике сидел, а они за дверями разговаривали, — отмахнулся Пухов. — А на радио мы как рассказали — там как забегали! Давай звонить туда-сюда. А этот парень, Стойлов, ловкий оказался. Пока канитель шла — он меня в машину — поехали! На место происшествия! Дескать, там разберемся.

— Ты с ним на болоте был?