Хозяин болота: повести

— Ну что, отец, второй круг сделаем? — спросил Кулешов. — Парок еще есть… Только ты в этот раз крапивки в веник побольше завяжи. Мне так понравилось с крапивой! Жалею, раньше не знал.

Никита Иваныч вздрогнул, выпрямился, да так и замер. Когда гость скрылся в бане, он нехотя встал и, прикрывая руками свой стыд, полез в картошку искать заброшенный веник…

10

После бани гость долго не рассиживался, однако Никите Иванычу не терпелось скорее спровадить его, и он, хитря, ерзал за столом, постанывал и жаловался, дескать, упарился и не мешало бы отдохнуть. Кулешов, пошушукавшись с Ириной, тоже порывался уйти, но и того, и другого удерживала Катерина.

— Откушайте вот пирога, — угощала она. — Если желаете — рыбный, желаете — с капустой. Или щец подлить? Хозяин у нас плохо ест последнее время, а вы кушайте, кушайте! На него не смотрите. Вы парень молодой, сила нужна. Медок доставайте, маслице — не стесняйтесь. Старик, ты давай-ка поешь. А то гость-то наш, на тебя глядючи, не смеет.

И Никита Иваныч маялся за столом не хуже, чем в бане. Напарился из-за Кулешова до полусмерти, теперь еще и ешь из-за него через силу. Но делать нечего: какой бы гость не был, а по обычаю уважать надо, и дед Аникеев терпеливо жевал пироги, заедая их щами. А гость, надо сказать, особенно и не стеснялся. Молотил все, что подставляли, и еще успевал подмигивать молчаливой Ирине. Никите Иванычу даже показалось, что он был не прочь остаться за столом и подольше, но Ирина поторапливала его взглядами.

Наконец Кулешов стал прощаться и, пошептавшись с Ириной, попятился к выходу.

— Мало посидели, — вздыхала Катерина. — Да вы теперь-то заходите, не стесняйтесь.

— Спасибо, мамаша, — кланялся гость. — Всегда рад, но работа с утра до ночи, а мы люди подневольные.

— Да уж знамо дело, — чему-то радовалась старуха. — Все одно заходите, не забывайте.

Едва за ним закрылась дверь, Ирина взяла материн платок, посмотрелась в зеркало над столом и ушла. Никита Иваныч проводил ее недовольным взглядом и тоже начал собираться.

— А ты-то, старый, куда? — осторожно спросила Катерина. — Уж ночь на дворе.

— Ты в лучше за дочкой караулила, — проворчал он. — Меня нечего сторожить.

— Ихнее дело молодое, — пропела старуха. — Пускай гуляют.

— Молодое… — ворчал Никита Иваныч. — Им уж за тридцать обоим. Знаю я как в таких-то годах гуляют… Вот спроворят тебе сураза — будешь нянчиться.

— Ладно уж тебе, — засмеялась Катерина. — Парень он ладный и, видно, человек хороший, работящий…

— Работящий, — передразнил старик и хлопнул дверью. — Волк тоже не лодырь, да какой с волка толк.

В избе напротив горели лампочки от аккумуляторов и сквозь окна видно было полуголых мелиораторов, которые тоже вытопили заброшенную соседскую баню и теперь, сидя за столом, что то пили и о чем-то громко разговаривали. Обычное их веселье резко спало и разговор, похоже, был крутой, до ругани.

«Так вам и надо, — злорадно подумал Завхоз. — Но кто же им такую штуку подстроил?»

Этот вопрос не давал ему покоя. Если отмести Ивана Видякина — а причина для этого есть: не только сам осушителям продался, но и жену свою заложил, — тогда кто «натравил» журналиста из газеты? Просвещенный Видякин запросто мог поехать в область, найти кого нужно, рассказать как надо, и дело сделано. Да какой же резон Видякину?.. Пухов, конечно, напакостить мелиораторам мог. Последнее время трусоватый стал и хитрит заметно. Бульдозера на болото не пускать — у него ружье не открывается, когда кричать — голос пропадает. В газету, в область он не поедет: там наверняка помнят еще, как он дебошира к расстрелу присудил, а значит, из доверия вышел. Но что такое мог сделать Пухов, если такая банда матерых трактористов два дня бьется и понять не может?

Никита Иваныч тихо подошел к избе Пухова. Замка на двери не было, а в окошке брезжил свет керосинки. Значит, дело сделал и появился. В избу на всякий случай (вдруг Пухов ни при чем, тогда и мириться с ним нечего) Аникеев заходить не стал, постучал в калитку, а затем в окно.

— Я протез уже снял, заходи, кто там? — отозвался Пухов.

Пришлось войти. Хозяин сидел возле стола, на котором были разложены инструменты, и ковырялся в ружье. При виде Завхоза он вскинул голову и глянул чуть свысока.

«Он!» — решил Никита Иваныч и на душе потеплело. Однако Пухов молчал и даже не поздоровался. «Хитрый, собака! — восхищенно подумал дед Аникеев. — Виду не подает… Но молодец! Надо мириться…»

— Ходил куда, что ли? — издалека начал Завхоз. — Гляжу — все замок на двери…

— Ответ перед тобой держать я не обязанный, — гордо сказал Пухов и склонился к ружью. — Мое дело — ходил, не ходил…

— Да вроде обчее у нас дело. Болото одно…

Из штанины старика торчала красная, в черных коростах и мозолях, культя. Видно, ходил много, натрудил — притронуться больно.

— На охоту будто раненько еще, — Аникеев кивнул на ружье и улыбнулся. — Может, с устатку то ко мне в баню сходишь? Пару хватит…

— Своя баня есть, — хмыкнул старик. — Обойдемся.