Хозяин болота

— Ну молви, — ровно проговорил он, не выказывая беспокойства: чего только эти девки не учудят!

Невеста облизала пересохшие губы. Молви. Или промолчи да выходи замуж за нелюбимого.

В тишине Ива с трудом распрямила пальцы, выпуская из рук плошку с блинами. Та глухо стукнулась о землю и раскололась надвое, стопка с угощением же лишь слегка покосилась.

— Тот, кто пришёл сегодня женихом, должен уйти ни с чем. — Соседи ахнули, не то испугавшись брошенной ритуальной снеди, не то слов нахальной девицы.

Смекнув, к чему клонит невеста, Бран вспыхнул румянцем.

— Молчи, дура! — выкрикнул он и самовольно вошёл во двор. Единым махом преодолел тропинку и потянулся к Иве, но тем самым лишь добавил ей смелости.

«Бежать или защищаться, но уж никак не столбом стоять», — решила про себя девушка и наставила на жениха перст.

— Он взял меня силой в урожайную ночь!

Луг вскрикнул, а Прина протолкалась через соседей: убью за сына!

— Что несёшь, девка?! — гаркнула она, готовая оттаскать наговорщицу за волосы.

Спасенье пришло откуда не ждали: Креп спрыгнул со ступеней и перехватил несостоявшуюся сватью.

Ива задавила судорожный всхлип. Поздно отступать.

— Мы впускали его под кров другом и ведать не ведали, чем Бран отплатит за доброту. — Ива прикрыла очи, чтобы не видеть лиц — ошеломлённых, осуждающих, насмешливых. — А он оскорбил не только моих мать и отца, почитающих его за сына, но и саму Мать-Землю, чьё плодородие славила урожайная ночь. Я не стану ему женою. И приму на себя позор, дабы ни одна другая девка не стала.

Бран кинулся вперёд, точно мог поймать да спрятать отзвучавшее обвинение.

— Клевета! Враньё!

Кто-то из гостей согласно закивал: эка невидаль! Девка от волнения всякую ерунду несёт! Одумается!

— Боги мне свидетели! — Невеста подняла к небу раскрытую ладонь, призывая в заступники Отца-Небо, блюстителя правды.

А Бран, вдруг успокоившись, повторил её жест:

— Небом клянусь, она на меня вешалась! Миловались в урожайную ночь. Было. — Парни, явившиеся с Браном, засмеялись, показывая зубы — все знают, чем молодёжь той ночью тешилась. — Но чтоб силой?! Помилуйте! Вы все знаете меня, добрые люди! Разве я кого обижал?!

И добрые люди, подумав, согласились. Не было в Клюквинках того, кому умелый кузнец не подковал лошадь или отказал в посильной помощи. Все хоть малость, а были ему обязаны. Да и как признать его вину? Ежели навет обернётся правдой, парня придётся с позором гнать. А что за деревня без кузнеца?

Ива вжала голову в плечи. Страшное признание, которое она не могла вытолкнуть из груди все эти дни, развеялось пылью по ветру. Никому дела не было… И что куда хуже: никто не верил.

— Он… Честью клянусь! — пискнула девушка, но вызвала лишь ехидный смех явившихся баб.

— Чем-чем? А ничего не попутала?

— Что ж молчала раньше?

— Как докажешь?

Почуяв, что приготовившийся к пирушке народ на его стороне, Бран приободрился.

— Я не держу на тебя зла, люба моя! — с притворной нежностью проговорил он. — Верно волнуешься, страшишься. К чему? Прими меня в женихи да не серчай, что из роду забираю. Буду тебя холить и лелеять… Буду, — он понизил голос, но всё равно каждый, кто хотел, услышал: — ночами любить.

Невеста содрогнулась от отвращения.

— Да я лучше за Хозяина болота выйду, чем за тебя!

Бран в ответ… расхохотался, и смех подхватили многие из пришедших.

— Удумала, тоже! Да нужна ты ему!

— Ишь, невеста выискалась!

— А за Отца-Небо что ж сразу не захотела?

— Такую тощую и леший не возьмёт!

Мать стояла рядом как в воду опущенная. Ясно: дочь принесла позор в семью. Теперь не отмоешься. Ждут её пересуды да сплетни. И как защититься, когда вся деревня единым махом признала девицу лгуньей?

Ива и спорить не стала. Она подняла руку и стянула с головы куколь — зелёные густые пряди потекли по плечам ряской.

Ива подняла пустой равнодушный взгляд на свидетелей сватовства и произнесла:

— Уже взял. Ныне я невеста Хозяина болота.

Им бы согласно охнуть, но над толпой повисло безмолвие, какое случается только на мёртвых болотах. Окрепший голос зазвенел в тишине — теперь-то Иве терять нечего!

— Я один раз молвила правду, не солгала и вдругорядь. Не бывать мне женой насильника. Староста, — она обратилась к Нору, — рассуди. Назначь Брану справедливое наказание!

Старик судорожно пригладил бороду и ощупью потянулся за чаркой с брагой. Все знали: любимого гнедого Нора, не дающегося в руки никому, кроме хозяина, только Бран и мог подковать. И он же ставил крепкие замки в доме старосты. Как с таким ссориться? Пока судья цедил сквозь зубы водку, Бран решил вставить слово. Не дело отмалчиваться, когда твоя судьба решается!

— Ты бы ещё водой поклялась, дура! Никогда не бывало, чтобы в Клюквинках кого-то неволили! А тут — на тебе! — выискалась! Первая красавица никак?

Кузнец и не понял, что ляпнул. Водой клялись разве что очень, очень давно. Ныне никто уж не прибегал к божественному суду. Разве что в спорах иной мог упомянуть, мол, хоть водой поручусь! Да не всерьёз, конечно, а как последнее средство. Дескать, чем хочешь меня пытай!