Хозяин Черного Замка и другие истории (сборник)

В конце концов любопытство мистера Скаугелла возобладало над деликатностью. Он вышел из-за кустов на поляну, повергнув своим появлением обоих участников игры в очевидное смущение. Они выглядели так жалко и виновато, словно занимались чем-то предосудительным и были застигнуты с поличным. К счастью, Уолтер Скаугелл был джентльменом, светским человеком с безупречными манерами и обаянием, и ему без особого труда удалось успокоить молодых людей.

– Прошу простить меня за вторжение, – заговорил он с наигранной весёлостью, – но я тут проходил мимо, и мне стало страшно интересно, чем вы занимаетесь. Я сам старый игрок, так что вы должны понять моё любопытство. Могу я спросить, господа, что именно вы пытаетесь изобразить?

– Да просто решили размяться немного и покидать мячики, – с притворной скромностью ответил старший. – Видите ли, поблизости у нас не найти подходящей площадки, вот мы с братом и отыскали это местечко в лесу.

– Вы подающий?

– Д-да, вроде того.

– За какой клуб выступаете?

– Собственно… Мы играем только по средам и субботам. Наша деревня называется Бишопс-Брэмли.

– И вы всегда подаёте подобным образом?

– Ну что вы! Нет, конечно, просто я решил немного потренироваться и проверить кое-какие идеи.

– Мне представляется, вы добились весьма высокой точности.

– Я стараюсь. Вы знаете, сначала я попадал куда угодно, только не в калитку, но со временем приспособился. Не знал даже, в каком приходе искать улетевшие мячи, зато сейчас сами видите.

– Вижу, вижу…

– Простите, сэр, вы сказали, что сами играли когда-то. Могу я узнать ваше имя?

– Уолтер Скаугелл.

Насторожённость во взгляде молодого человека сменилась восторгом и обожанием – так во все времена смотрят на чемпионов зелёные юнцы.

– Похоже, моё имя вам знакомо?

– Уолтер Скаугелл! Оксфорд и Гэмпшир. Последний раз выступал в тысяча девятьсот тринадцатом году. Средняя результативность на подаче в том сезоне – шестнадцать калиток из семидесяти двух за игру, а на приёме – двадцать семь с половиной очков.

– Боже правый!

Младший брат, подошедший с другой стороны площадки, весело расхохотался.

– У Тома всегда так, – пояснил он. – Уизден и Лиллиуайт в одном лице. Он способен без раздумья выдать вам послужной список любого игрока и результаты любого клуба во всех розыгрышах с начала века.

– Ну и ну! У вас, должно быть, феноменальная память.

– Не в этом дело, сэр, просто я очень люблю крикет, – больше всего на свете! – воскликнул Том с внезапной откровенностью, часто проявляющейся у застенчивых людей, встретивших внимательного и сочувствующего слушателя. – К сожалению, хотя сердце моё принадлежит этой игре, именно оно не позволяет мне играть так, как я мечтаю. Понимаете, сэр, у меня врождённая астма, и если я подвергаю себя слишком сильным нагрузкам, возникает аритмия сердца. В команде Бишопс-Брэмли меня держат из-за моей медленной подачи, и, пока я не допускаю слишком много промахов, бегать мне особенно не приходится.

– Так вы говорите, что ещё не пробовали эти ваши высокие подачи – не знаю, как вы их называете, – в настоящей официальной игре?

– Нет. Пока нет. Сначала я хочу довести их до совершенства. Видите ли, мечта всей моей жизни – изобрести совершенно новую подачу, и я уверен, что смогу это сделать. Вспомните хотя бы Босанкета и его кручёные мячи. Он всего лишь пораскинул мозгами и нашёл способ так зацепить битой мяч, чтобы казалось, будто он летит в одну сторону, а на самом деле резко сворачивает в другую. Вот я сказал себе: природа наградила тебя слабым сердцем, Том, но с головой у тебя всё в порядке, а значит, в твоих силах выдумать что-нибудь новенькое. Я называю эти подачи «навесными». «Навесной спидигью» – вот как будут когда-нибудь называться такие мячи!

Скаугелл добродушно рассмеялся:

– Не хотелось бы заранее разочаровывать вас, юноша, но на вашем месте я бы не очень рассчитывал на успех. Мне кажется, любой защитник с хорошим зрением и быстрой реакцией без труда примет такой мяч, как обычную высокую подачу.

Лицо Спидигью сразу омрачилось. Для него мнение такого специалиста, как Скаугелл, звучало чем-то вроде вердикта председателя Верховного суда. Он никогда прежде не обсуждал свою идею с действительно первоклассным крикетистом и теперь не находил слов и мужества для защиты собственного изобретения. Неожиданно на помощь старшему ринулся младший брат.

– Быть может, мистер Скаугелл, вы не до конца оценили идею Тома, – заметил он. – Том ведь не просто так этим занимается: он думал над своей подачей очень долго. Секрет заключается в том, что с большей высоты мяч падает с большей скоростью и почти отвесно, как будто подающий находится над головами принимающих. Плюс ко всему новая схема расстановки игроков.

– Вот как? И как же вы собираетесь по-новому расставить игроков?