Хозяин Черного Замка и другие истории

От хвалебных речей возницы моё внимание вдруг отвлекла очень красивая птица, сидевшая на телеграфном столбе у дороги. Сначала я подумал, что это сойка, но она была больше, а оперение – светлее. Возница тоже обратил на неё внимание и сказал, что она как раз принадлежит человеку, к которому мы едем. Выяснилось, что разведение всякой экзотической живности было его страстью, и он привёз из Бразилии немало птиц и зверей, которые, как он рассчитывал, должны были прижиться в Англии. Когда мы миновали ворота Грейлэндс-парка, я смог воочию убедиться в истинности сказанного. Маленькие пятнистые олени, забавная дикая свинка (кажется, она зовётся пекари), иволга с роскошным оперением, броненосец (странный косолапый зверёк, похожий на очень толстого барсука) – вот неполный перечень существ, которых я увидел, пока мы ехали по извилистой дорожке.

На пороге дома собственной персоной стоял мой доселе незнакомый двоюродный брат мистер Эверард Кинг: он давно нас увидел и догадался, кто к нему едет. Он буквально источал дружелюбие и уют; на вид ему было лет сорок пять, он был коренаст, и его круглое добродушное лицо, смуглое от тропического солнца, покрывали бесчисленные морщинки. В белом полотняном костюме и заломленной назад большой панаме, с сигарой в зубах он выглядел настоящим плантатором. Такую фигуру легко представить себе на веранде какого-нибудь бунгало, и она совершенно не подходила к большому каменному дому в чисто английском стиле с массивными флигелями и палладинскими колоннами перед входом.

– Душенька! – воскликнул он, оглянувшись. – Душенька, вот и наш гость! Добро пожаловать, добро пожаловать в Грейлэндс. Я счастлив познакомиться с вами, дорогой Маршалл, и бесконечно польщён тем, что вы решили почтить этот тихий деревенский уголок своим присутствием.

Услышав столь сердечные слова, я мгновенно почувствовал себя с ним накоротке. Но при всём радушии хозяина я ясно ощутил холодность и даже враждебность его жены – высокой женщины с измождённым лицом, которая вышла из дома на его зов. Она была, по-видимому, бразильянка, и хотя она прекрасно говорила по-английски, я приписал странности её поведения незнанию наших обычаев. С самого начала она не скрывала, что моё посещение не слишком её радует. Её речи, как правило, не выходили за рамки приличий, но выразительные чёрные глаза недвусмысленно говорили о желании моего скорейшего отъезда в Лондон.

Однако долги слишком угнетали меня, и я слишком дорожил знакомством с богатым родственником, чтобы недоброжелательность его жены могла мне помешать, так что я оставил её вызов без внимания и постарался ответить взаимностью на безграничное расположение ко мне хозяина. Он не жалел усилий, стараясь сделать моё пребывание в его доме как можно более приятным. Моя комната была восхитительна. Он умолял меня сообщать ему о всех моих нуждах. Меня так и подмывало сказать, что спасти меня в моей нужде может только его подпись на незаполненном чеке, но я чувствовал, что на теперешней стадии нашего знакомства это было бы преждевременно. Обед был великолепен, и, когда мы потом наслаждались гаванскими сигарами и кофе, собранным, как он сказал, на его собственной плантации, я подумал, что хвалы моего возницы нисколько не преувеличены и я никогда не встречал такого сердечного и гостеприимного человека.

Но при всей своей приветливости он оказался человеком сильной воли и клокочущего темперамента. В этом я смог убедиться уже на следующее утро. Странная антипатия, которую испытывала ко мне миссис Эверард Кинг, оказалась настолько сильной, что её поведение за завтраком было почти оскорбительным. Открытое столкновение произошло, когда её муж ненадолго покинул комнату.

– Самый удобный поезд – в двенадцать пятнадцать, – заявила она.

– Но я не собирался сегодня уезжать, – ответил я честно и, возможно, даже с некоторым вызовом, ибо твёрдо решил, что выпроводить меня этой женщине не удастся.

– Ну, как знаете, – сказала она и замолчала, дерзко глядя мне прямо в глаза.

– Если мистер Эверард Кинг, – проговорил я, – сочтёт, что я злоупотребляю его радушием, он, я уверен, скажет мне об этом.

– Что такое? Что такое? – раздался голос, и в комнату вошёл хозяин. Он слышал мои последние слова и по выражениям наших лиц понял всё остальное. В один миг его круглое добродушное лицо приобрело выражение полнейшей ярости.

– Не могли бы вы на минутку выйти, Маршалл? – сказал он (должен пояснить, что меня зовут Маршалл Кинг).

Он закрыл за мной дверь, после чего какую-то секунду мне был слышен его тихий голос, полный едва сдерживаемого негодования. Грубое пренебрежение правилами гостеприимства, несомненно, сильно задело его. Не имея привычки подслушивать, я вышел погулять на улицу. Вдруг я услышал позади себя торопливые шаги и, обернувшись, увидел миссис Кинг с бледным от волнения лицом и глазами, полными слёз.

– Муж просил меня извиниться перед вами, мистер Маршалл Кинг, – произнесла она, стоя передо мной с потупленным взором.

– Ни слова больше, миссис Кинг!

Её чёрные глаза вдруг сверкнули.