Хозяин черной жемчужины

Однажды папа из-за этой приметы задержал сразу трех карманников. Он об этом нам не рассказывал, об этом мы прочитали в книге о работниках милиции. Дело так было. Папа обратил внимание на автобусной остановке на троих вполне нормальных мужчин. Только занимались они очень странным делом. Один из них доставал из спичечного коробка по нескольку спичек и отдавал двум другим. А они эти спички клали в свои коробки.

И папа догадался: один из них украл коробок и делился этой удачей со своими дружками. И еще он догадался, что они ждут следующий автобус, чтобы эту удачу пустить в ход.

Папа стал за ними наблюдать и задержал их с поличным. Один – всех троих, здоровенных мужиков.

В книге было написано, что он совершил героический поступок с риском для жизни. Но нас это не удивило – ведь наш папа тоже воспитывался на лучших образцах классической литературы.

– И вот этот Сыч, – вспоминал папа, – если вытащит кошелек или бумажник, никогда их не выбрасывал, чтобы не спугнуть свою воровскую удачу. Он вынимал из них деньги, а кошелек или бумажник прятал у себя дома. Кстати, потом, когда у него делали обыск, эти вещицы становились хорошими вещдоками и уликами. У него в тайнике даже старенький носовой платочек хранился. Тогда еще были такие бабули, которые держали свои крохотные денежки не в кошельках, а завязывали их в узелочек…

Ну вот Алешка и вспомнил об этой жадной странности Сычева. И сообразил, что Сыч наверняка не выбросил коробку из-под «Рафаэлло». И она находится где-нибудь в его скромной квартире.

Потом, как вы знаете, Алешка «обменял» эту информацию на экспертизу содержимого пузырька. Павлик тут же организовал задержание Сыча. Но задержание не состоялось – Сыч исчез, видно, почуял опасность. И обыск в его квартире ничего не дал. Не нашли там ни единой краденой вещи. А изо всех улик – костюм с сиреневым платочком да коробка из-под конфет. И еще – раковина-пепельница, которую Алешка сменял на рецепт рыбной ловли. Эту раковину Сыч тоже спер в одной из квартир – в ней лежали сережки и колечки хозяйки. И капитан Павлик эту раковину использовал потом как вещественное доказательство.

А Сыч удрал. Нас это очень огорчило. Тем более что нам почему-то казалось, будто Сыч каким-то образом связан с проф. Ю.Н. Глотовым. Анализ анализом, прогноз прогнозом, а интуиция – тоже не последнее средство в арсенале сыщика. Так папа говорит Павлику.

А Павлик пообещал, что больше в нашем доме не выпьет даже чашки чаю, пока не поймает Сыча.

– Нам нужно, Дим, – рассудительно говорил Алешка, вернувшись из парка, – заловить их всех в один флакон.

– Кого – всех?

– И Сыча, и Глота, и этого, домушника. Который простой водила.

– И охранника Сморчкова, – добавил я. – Не поместятся. В одном флаконе.

– Смотря какой флакон, – рассмеялся Алешка. – У меня, Дим, такой флакон есть в арсенале сыщика, что они все в него влезут и лишь в милиции из него вылезут. По одному, Дим, по очереди.

Да, кажется, Игорь Зиновьевич Бонифаций в чем-то прав.

– Ты не бойся, Дим, – угадал мои сомнения Алешка, – все будет путем. Но ты мне немного помоги.

Чем, интересно? Загонять этих жуликов поганой метлой в какой-то дикий флакон?

– Маленький пустячок, Дим, – Алешка веселился. – Мы просто с тобой кое о чем поговорим. Очень секретно. Чтобы никто нас не подслушал. Чтобы нас подслушал один только человек. Все понял?

Я ничего не понял, но подслушно… то есть послушно кивнул. Этот маленький танк идет к цели, как большой бульдозер…

Назавтра мы сразу после уроков поехали в институт. Обстановка в барокамере нисколько не изменилась. Была все такая же деловая, с научным уклоном. Только время от времени кто-нибудь интересовался, как проходит лечение жемчужины. Хотя, конечно, все понимали, что даже при благоприятном исходе на ней останется заметный след в виде ямки или шрама. Но это не главное. Главное в том, что, несмотря на болезнь, жемчужина неуклонно росла и, как сказал рассеянный аспирант, стабильно прибавляла в весе. Как поросенок на откорме.

С Глотовым никто не разговаривал. Ему и раньше-то не больно радовались, а после его подлого выступления на Ученом совете вообще от него отвернулись. Даже буквально. Когда он шел по коридору со своим нарвалом, встречные сотрудники отворачивали свои головы в сторону. Наверное, чтобы не встречаться с ним взглядом и не здороваться с ним.

Из всех наших научных сотрудников только Алешка продолжал поддерживать с ним дружеские отношения и даже по-прежнему пил его чай и ел его конфеты.

– Чтобы ему самому поменьше досталось, – с хитрой усмешкой говорил мне Алешка.

На самом деле я, конечно, понимал, что этот чай и эти конфеты нужны Алешке, чтобы все время быть в курсе дел Глотова.

Алешку только очень огорчало сухое отношение к нему Лидочки. Ей очень не нравилось, что он по-прежнему дружески общается с Глотовым. Но Алешка терпел. Ради торжества справедливости. Ведь он тоже когда-то воспитывался на лучших наших книгах. На «Мухе-Цокотухе», например. Помните Комарика с фонариком?

Я как-то попробовал его немного утешить.

– Не обращай на нее внимания, Лех, – сказал я. – Не расстраивайся.