Хозяин дракона

В первый же вечер после отъезда родных Софрон отвел Улыбу в баню и сам вымыл ее, гладя дрожащими руками. После бани он велел девочке лечь с ним в постель. Отец наказал дочке слушаться Софрона и угождать ему, поэтому Улыба подчинилась. После той ночи Софрон только что на руках ее не носил: дарил обувку и одежу, покупал сладости и другие лакомства. Он сам готовил и убирался в доме – выяснилось, что бобыль прекрасно это умеет, даже стирал. Улыбе оставалось самое легкое: топить печь, накрывать на стол и мыть посуду. Ей такая жизнь нравилась. То, что проделывал с ней ночами Софрон, нравилось меньше, но это можно было терпеть. Софрон и в самом деле взялся учить ее грамоте, к Великому посту Улыба уже бойко читала и даже писала, старательно выводя буквы на старом пергаменте. Первое, что она сделала, научившись грамоте, – записала на клочке пергамента тайну приготовления меда…

Софрон не скрывал от нее ничего: то ли считал слишком маленькой, то ли был ослеплен чувствами. Скорее всего, сыграло роль извечное мужское недоверие к женскому уму. Спустя полгода Улыба наизусть знала, в каких долях смешивается вода и мед, как эта смесь варится, сколько и какой закваски надо добавить, какие травки придают питью добрый вкус и крепость, где мед отстаивать и как хранить. Бакула поручил выведать все досконально, а Улыба была послушной дочерью.

Бортник с братьями Улыбы приехали весной. Расспросив дочь и уверившись, что поручение выполнено, Бакула набросился на Софрона с бранью. Бортник грозился пойти к князю, чтобы тот наказал насильника. Старик жалко оправдывался, но, получив от Бакулы несколько затрещин, только плакал и просил оставить Улыбу ему. Он соглашался уменьшить свою долю в деле наполовину и обещал, как Улыба подрастет, жениться и сделать ее наследницей. Бакула не согласился. Взяв с Софрона за обиду кошель серебра, он увез дочь домой. Там под присмотром дочки бортник с сыновьями сварили первый мед. Питье вышло на славу. Улыба очень радовалась. Суровый отец и братья подчинялись каждому ее слову, она даже покрикивала на них, когда те проявляли нерасторопность. Сильные мужчины не смели возражать. Сваренный мед Бакула отвез в Белгород, выгодно продал и привез в подарок дочке красивое монисто и серебряные серьги.

Научившись варить мед, отец с братьями перестали слушать Улыбу, в доме бортника потекла прежняя жизнь. Улыбе приходилось много и тяжело работать, братья смотрели на нее с ухмылками, она не раз слышала, как в разговоре между собой они называли ее «порченой». Как-то Улыба подслушала спор отца с матерью. Мать сетовала, что никто в веси не возьмет Улыбу замуж, а коли и возьмет, то с позором вернет родителям.

– В Белгороде возьмут! – хмыкнул Бакула. – Подумаешь, девичий грех! Сам не отдам свою дочку в весь. Гожая, грамотная, мед варить умеет. Такую невесту да за смерда сиволапого?! Сколько серебра она нам принесла!

Из слов отца Улыба сделала вывод: главное в жизни – это тяжелые белые кружочки с непонятными значками, которые отец привозил из Белгорода и ссыпал в кожаный кошель. Чем больше у тебя серебра, тем легче живется, тем больше позволено. Улыба со вздохом вспоминала житье у Софрона. Как он ее холил и лелеял! Как одаривал! Как оберегал от тяжелой работы! Ни разу не ударил, не обругал. Не то что дома!..

Бакула со временем пожалел, что поспешил расстаться с Софроном. Слова бортника о том, что медовое питье – это большой частью вода, оказались правдой. Сезонный урожай меда Бакула отвозил в Белгород за один раз. Питье приходилось возить постоянно, тратя каждый раз на дорогу туда и обратно четыре дня. Содержать еще одну упряжку волов было хлопотно, нанимать – дорого. Смерды из соседней веси, не любившие бортника за грубость и скупость, драли за наем повозки безбожно. Теперь Бакула находил предложение Софрона работать за четверть барыша честным, но договариваться было не с кем. Потеряв Улыбу, Софрон не столько продавал свой мед, сколько употреблял сам; года не прошло, как он опился до смерти и дом его, как выморочное имущество, забрал князь. Бакула, услыхав об этом, сильно горевал.

Улыбе минуло пятнадцать, когда отец снова вывез ее в Белгород. В первый же день возле их воза остановился немолодой, кряжистый дружинник с проседью в бороде. Меда он не купил, зато долго, не отрываясь, смотрел на Улыбу. Назавтра дружинник пришел снова и пригласил Бакулу в гости. Вернулся отец хмельной и довольный.

– Мужа тебе нашел! – сказал Улыбе. – Радуйся! Княжий дружинник сватает. И не просто дружинник – десятник!

– Он же старый! – ахнула Улыба.

– Какой старый? – обиделся отец. – Меня на пять лет моложе… Зато богатый: дом свой, подворье, кони, живность всякая. Будет где нам остановиться, может, мед варить здесь станем. Старый… – повторил отец недовольно. – Зато родни никакой, помрет или убьют – все твое!