Хозяин дракона

«Пойдешь к ней?» – понял Олята.

– Не пойду! Соромно! – сказал Олята.

Сестра погладила его по голове.

– Деток жалко! – вздохнул Олята. – Голодные.

Теплые губы коснулись его виска. Олята понял и уснул.

Поутру они оседлали коней и отправились в соседнюю весь. Оляна ловко сидела в седле – научилась в Волчьем Логе. Из-под задравшейся поневы виднелись белые коленки. Олята решил, что сестре надо сшить порты. Оно-то все знают, что у бабы под подолом, но казать голые ноги – соромно. Увидят – ославят, а с дурной славой замуж как? В портах девке тоже нескладно, но лучше, чем с голыми ногами.

В веси Олята сторговал козу: белую, с черными пятнами. Большое вымя козы свисало чуть не до земли: по всему было видать, что удойная. Расплатившись, Олята накинул веревку на рога, но коза уперлась и не хотела идти.

– Козлята у нее, – объяснила хозяйка. – Два козлика. Козочек разобрали, эти остались. Не хочет деток бросать. Давай ногату, боярин, и забирай козлят!

Олята так и сделал. Стреножив прытких козликов, забросил их на крупы коней, после чего веревка козе не понадобилась. Сама бежала следом, тревожно мекая. Во дворе Нежаны Олята распутал козлят, и те, к восторгу Первуши и Вторака, стали носиться по траве, высоко подпрыгивая. Коза успокоилась и принялась щипать травку. Брат с сестрой вернулись к себе, где с удовольствием позавтракали.

Нежана пришла вечером, с большим вышитым рушником.

– Пусть Господь спасет вас, добрые люди! – сказала, передавая рушник. – Со свадьбы берегла. Нечем больше благодарить. Молиться буду!

Олята стоял, краснея. Боялся, вдруг Нежана позовет к себе? Как вести себя, что сказать? Но Нежана не позвала. Уронила слезу, обняла Оляну, после чего ушла.

– Надо сена им накосить, – сказал Олята сестре. – Козе много не требуется, но бабе трудно. Козлят под Рождество заколют, будет мясо, а козу целую зиму кормить. Завтра поищу косу.

Планам этим не суждено было сбыться. На следующий день вернулся Некрас…

17

Воскресный день. Обедня в соборе кончилась, на курский торг выплескивает толпа. Мужчины в новых портах и свитках, женщины и девки в цветастых поневах и вышитых рубашках. Замужние и вдовы в платках, девушки с венчиками в волосах. Венчики большей частью костяные, но попадаются из бронзы и с каменьями, редко – серебряные. Курск небогатый город, здесь больше ценят добрый меч, чем украшения. Шелковых портов, как в Галиче, не встретишь.

Порты на нас полотняные, свитки – суконные, как и шапки, зато все новое. Справили по приезду. Серебро у ватаги есть. Дружинник не расстается с кошельком ни на пиру, ни в сече. Кое-кто из ватаги под стенами Галича успел срезать кошельки убитых уных сподвижников Володька. Добычу поделили поровну: так решила ватага.

В Курск добирались долго. Шли проселками и тропами, избегая торных дорог. Путали следы. Ели печеную дичину и рыбу, заплывавшую в мои верши. Когда становилось невмоготу жить на мясе и рыбе, Малыга отправлял кого-нибудь в ближайшую весь, и тот возвращался с мешком муки или дробленой пшеницы. За еду платили. Если отобрать, смерд пожалуется тиуну, тот сообщит князю. Могут выслать погоню, могут перенять… Получив серебро, смерд промолчит – чтоб не делиться с князем. Пока добирались, оборвались и обносились. В таком виде въезжать в Курск Малыга не захотел. Свернул к посаду и остановил коня у постоялого двора. Мы разместились, поели, а после трапезы позвали портных и сапожников. Нас обмерили, ремесленники получили задаток и пообещали прийти завтра.

Вечером прискакал гонец. О нашем приезде донесли, князь Всеволод не захотел ждать. Малыга, ворча, кое-как привел в порядок одежу и отправился с гонцом. Вернулся не скоро, хмельной и довольный.

– Помнят сотника! – сказал в ответ на наши вопросы.

Всеволод Курский принял нас через день. Отпаренных в бане, с надетыми бронями и при оружии. В своем времени я смотрел исторические фильмы, там воины постоянно ходили в доспехах, не снимая их даже за столом. Глупость. Броню и шеломы, смазанные салом, чтоб ржа не ела, возят в мешках, надевая лишь перед боем. Даже крепкий воин, походив день в доспехах, к вечеру заплетает ногами. Кольчуга с зерцалами весит почти пуд, шелом и оружие – поменьше, но все вместе – изрядная тяжесть. Мы откипятили кольчуги в котлах, почистили их речным песком и предстали пред князем в сверкании и блеске. Всеволод придирчиво оглядел каждого, велел показать мечи, одобрительно хмыкнул, заметив на клинках многочисленные зазубрины, оценил коней и упряжь, после чего отпустил, велев приходить в воскресенье в собор. Мы пришли. После службы поп поднес нам крест, мы приложились, засвидетельствовав верность князю, на этом прием в кметы кончился.