Хозяин Древа сего

— Ну, как знаешь, — Дый потянулся всем телом, кольчуга мелодично звякнула. — Об этом я задумывался давно, так давно, что сам плохо помню. Прикидывал и так, и эдак, пытался сделать чего-то, вон, в Ветвях целую империю себе создал. А все не то. Несолидно как — то. И тут до меня дошло… Это же просто, как Краткого прикончить: если тебя не устраивают правила, устанавливай свои.

— Интересная идея, только в твоем случае не вижу практического применения, — усмехнулся стоящий над Дыем Варнава.

— Вот и я не видел. Но чувствовал, что вариант есть. Мучился, искал, глаз даже ради этого отдал.

— Ага, наслышан…

— Чему ты там наслышан! — Дый пренебрежительно махнул рукой. — То, что Краткие друг дружке рассказывают — такая муйня… Впрочем, и там зерно — да, я принес жертву и получил совет.

— Во Тьме, — это не было вопросом.

— Ну конечно, — Дый энергично кивнул головой. — А какие еще в Древе сем источники информации, если с твоим Хозяином я отношения разорвал раз и навсегда?

— Он с тобой не разрывал…

— Ты лучше слушай! — вызверился Дый, но тут же остыл. — Способ оказался дурацким, но элементарным, как амеба — принести в жертву Тьме самого себя.

— Не сказать, что так уж просто… — Варнава сказал это совершенно серьезно.

Дый кивнул.

— Конечно, не до конца, но чтобы кровь пролилась обильно. Подсказано мне было, где найти Ясень, — он кивнул головою на Башню, — и что с ним делать.

— Пригвоздить себя к нему копьем? — уточнил Варнава.

Несмотря на уверения Дыя, он достаточно серьезно относился к мифологии Кратких.

— Что-то вроде того… — согласился див. — На тонком уровне это выглядит по-другому, но если смотреть из Древа, именно — приколоться копьем. «А дальше что?», — спросил я своего советчика, который за свои советы да вкусный медок высосал мне глаз, — тут Дый поморщился. — «А дальше сам поймешь», — проскрипело это создание и вернулось домой. И я понял — когда сделал все как надо, — голос дива чуть дрогнул. — Не очень приятная процедура, доложу я тебе… Ну да ладно. Руны я увидал. Огненные руны перед взором сложились, и все понял я.

Дый вдруг замолк. Сунь удивился, что, тому, кажется, не хватает слов. А может, он колебался перед тем, как перейти к сути.

— По идее, — голос был тих, — Шамбала — просто сгусток Тьмы, и во Древе существовать не может. Тем не менее, моя кровь дала ей квазижизнь. Но именно в силу своей небытийности Шамбала пронизывает все Древо. И даже влияет на него. Во всяком случае…

Он опять замолк, словно подбирая слова, продолжил резко:

— В общем, создала ее моя кровь, и она же, но в третьем поколении, может разрушить все Древо. Не спрашивай, почему, я и сам не знаю. Так что, если к Ясеню пригвоздить копьем дитя моего отпрыска — Древу конец… Не кричи, что это невозможно. Так оно и есть, поверь. И это дает мне шанс: если мой внук умрет на Ясене — а он, в отличие от меня, должен будет умереть — останутся какие-то обломки Древа, какие-то оторванные Ветви, и — Шамбала, контролирующая эти руины. Тогда я строю новое Древо, с иными законами. И становлюсь Хозяином не только Древа, но и Тьмы меж Ветвей.

— А я, какое я отношение имею к этому бреду? — отчаянно вопросил Варнава, измученный дурным предчувствием.

— Ты — мой сын, — разом выдохнул Дый.

В обрушившемся молчании Сунь почуял такой сгусток гнева, боли и отвращения, что передернулся. К счастью, Дый, в упор глядевший на оцепеневшего Варнаву, заметить этого не мог. Царь обезьян понял, что события вот-вот понесутся вскачь. Но не тотчас.

— Повтори, — прохрипел, наконец, монах.

— Ты — мой сын, — послушно повторил див. — Я не заходил в Ствол для твоего зачатия, только достал яйцеклетку твоей матери и оплодотворил своим семенем. А потом вернул назад. Ты — мой сын, рожденный в Стволе. Второй сын в семье богатых киприотов, бежавших из Ершалаима от Ирода, названный Иегошуа и позже прозванный Варавва, Сын разрушения…

Варнава схватился за голову. Сквозь судорожно сведенные губы доносилось мычание. Упал на колени, поднял искаженное лицо к небу.

— Луна-а-а-а! — вышел из него страшный крик.

Сунь, сам болезненно сжавшийся от трагизма происходящего, вдруг осознал, что Дый смотрит на страдания пленника почти жалостливо.

— Да, Луна… — печально уронил старый див. — Все дело в Луне. Вернее, в тебе с Луной.

— Она знала? — глухо спросил Варнава, опустив лицо, но не поднимаясь с колен.

— Не знала и не знает, — уверил Дый. — Все придумал я один, если тебе от этого легче.

— Зачем? Зачем?..

— Ты знаешь, что инцестуальные связи безопасны для сильных генов перволюдей, наоборот, такой инцест должен усилить свойства моей крови. Твой и Луны ребенок на Ясене — это конец Древа. Только не думай, что мне легко было решиться на это…

— Ты — сам Тьма!

Варнава уже не кричал, но глухой голос был преисполнен тоски.

Но теперь закричал Дый: