Хозяин Фалконхерста

— У тебя теперь и фамилия есть, не забывай!

— Я живу с Бартом и его женщиной. Они назвались Джонатанами. Наверное, и я теперь Онан Джонатан.

— Хотите работать в Большом доме, мистер Онан Джонатан?

— Еще как, мистер Максвелл!

— Значит, будете.

Дальше дело пошло быстрее. Драмжер выбрал еще нескольких: садовника по имени Джуд в помощь старенькому Мерку, кучера Годфри и паренька Зебеди — в конюшню. Светлокожих Драмжер умышленно пропускал, хотя многие из них были красивее его избранников. Объяснялось это просто: он не хотел, чтобы в доме завелись мужчины с более светлой кожей, чем его бледно-коричневая.

— Как только окажетесь в Большом доме, приучитесь ежедневно мыться с ног до головы, иначе весь дом провоняет неграми. Следите за своей одеждой; скоро тетушка Эмми сошьет вам новую. Из окон не мочиться, под кустами не приседать! Знаю, что вы не привыкли к жизни в Большом доме, вас еще придется учить. Но сегодня сгодитесь и вы, невежды. — Он обернулся к матери и ее новому супругу. — Ты будешь жить с Жемчужиной, Занзибар. Ты умеешь обращаться с лошадьми, поэтому я назначу тебя главным по конюшне. Но поездкам с миссис Софи больше не бывать. Если хочешь, можешь ходить на охоту — свежее мясцо всегда пригодится. Я не испугаюсь тебя с ружьем: не станешь же ты в меня целиться, раз стал мне за отца!

— Ни в кого больше не буду стрелять! — заверил его Занзибар. — И других женщин мне не надо. Ведь я женился на Жемчужине!

Драмжер долго рассматривал преданно глазеющих на него людей.

— В Фалконхерсте забудут про бич. Мы теперь люди, а люди друг друга не секут. Тот, кто плохо себя поведет, просто уйдет. Пускай забирает жену и детей — и скатертью дорога. — Он резко повернулся к группе, отобранной для службы в Большом доме. — И чтобы не лазить из комнаты в комнату! Никаких безобразий в Большом доме без моего разрешения! Парни спят отдельно, девушки отдельно. Если кому-то станет особенно невтерпеж, пусть приходит ко мне — я скажу ему, как поступить. Если девушка забеременеет, ее выгонят из Большого дома. Никакого размножения!

Повторив сидящим за столом приглашение на свадьбу, Драмжер встал, чтобы уйти. Тут к нему подбежал Валентин — тот самый парень, которого посылали за Жемчужиной.

— Мистер Максвелл, сэр, можно задать вам один вопрос?

— Это ты привез мою мать?

— Я, сэр, мистер Максвелл, сэр. Меня зовут Валентин Джонатан, я из семьи Барта Джонатана.

— Чего тебе, Валентин Джонатан?

— Я хотел спросить вас, мистер Максвелл, нельзя ли и мне служить в Большом доме?

Драмжер поразмыслил.

— Вообще-то я уже набрал парней для Большого дома: Поллукс, Онан. Я вполне обойдусь и ими. — Он заметил слезы у паренька на глазах. — Ты что, родственник Онана?

— Не родственник, но мы спим с ним вместе, сколько я себя помню. Мне не хочется с ним расставаться. И Онан, думаю, не захочет расставаться со мной.

Драмжер помедлил. Паренек вызывал симпатию. Он походил на прежнего Драмжера, впервые оказавшегося в Большом доме милостью Хаммонда Максвелла. Оглянувшись на Онана, он увидел, что и тот не спускает глаз с Валентина. Драмжеру вспомнился Джубал — его собственная подростковая привязанность, и он понял, какие узы связывают эту пару. Они по крайней мере не станут волочиться за девчонками.

— Значит, так, Валентин… Лично мне не помешает слуга. Хочешь им стать?

— Больше всего на свете, мистер Максвелл, сэр!

— Тогда ступай к остальным.

Драмжер помахал на прощание обитателям Нового поселка и сел на коня. Занзибар и Жемчужина поехали за ним следом на телеге; дальше растянулась неторопливая жизнерадостная процессия: Ева, Дульси, Мадильда взяли друг дружку под руки; Онан, Годфри и Зебеди чуть отстали. Валентин бросился догонять друзей.

— Я буду прислуживать самому мистеру Максвеллу! — сообщил он им. — Значит, я самый главный. Дальше идет Онан, старший по дому, а потом все остальные.

43

Бракосочетание самого Драмжера, состоявшееся в большой фалконхерстской гостиной, отличалось от массового действа в Новом поселке не только большим изяществом, но и меньшей оживленностью. Несмотря на превосходный наряд, Драмжер заметно нервничал: у него дрожали руки, по лбу стекал пот. Они с Холбруком долго дожидались Софи; наконец она появилась и медленно спустилась по лестнице в лучшем Августином оперном платье с множеством кружев. Она не сумела застегнуть его на раздавшейся талии и скрывала этот изъян шалью, закрывавшей всю спину. Ее светлые волосы были тщательно причесаны, на шее сверкало ожерелье из жемчугов и топазов, в руках она держала букет дамасских роз из сада. Встав рядом с Драмжером под люстрой, она сразу почувствовала, как он волнуется, и попыталась его успокоить, стиснув его руку.