Хозяин Фалконхерста

— Здорово же ты похож на Драма, дружок, только ты темнее. Драм был светлее и еще симпатичнее.

— Неправда, Калинда, — вмешался Блэз. — Наоборот, этот парень симпатичнее Драма. И покрупнее! Славный мальчуган! А все твоя порода. Если бы на него мог взглянуть сам Драм! Он так гордился своей внешностью… — Блэз поклонился Хаммонду. — Надеюсь, вы довольны своим боем, масса Максвелл, сэр? Надеюсь, он не доставляет вам неприятностей?

— Доволен, Блэз. Одна беда: уж больно он охоч до женщин! Один сосунок у него на счету уже есть, а теперь он дожидается обещанной ему мною постоянной спутницы.

— Тогда он тем более потомок Драма, — с улыбкой заметила Калинда. — Драм тоже был охоч до этого дела.

— А теперь покажись-ка нам ты, Кэнди. Встань рядом с родственничком, — распорядился доктор. — Посмотрим, похожи ли вы друг на друга.

Кэнди повиновалась. Глаза ее были скромно опущены, однако она сумела заметить, как стройны ноги Драмжера, обтянутые узкими брюками. Она доставала ему только до плеча и была гораздо светлее, однако сходство между ними оказалось разительным.

— Действительно похожи, — согласился Хаммонд. Встав со стула, он подошел к юноше и девушке. Заручившись молчаливым согласием доктора, он прошелся рукой знатока по всему телу Кэнди. Она отпрянула было, но была вразумлена Блэзом:

— Стой смирно! Масса Максвелл не причинит тебе вреда.

— Ей около восемнадцати лет? — спросил Хаммонд.

— Примерно, — ответил доктор Мастерсом.

— Восемнадцать ей исполнится в декабре, масса Максвелл, сэр, — подсказал Блэз.

Хаммонд вернулся к своему стулу и сел.

— Драмжер, спустись-ка вниз с бабушкой и сестренкой Кэнди. Они хотят тебя как следует рассмотреть, а нам с доктором Мастерсоном надо кое-что обсудить. — Хаммонд надеялся, что Брулатур с Мишелем поймут намек и избавят их от своего присутствия.

— А я думал, что мы полюбуемся на этого паренька в голом виде! — протянул Мишель, не скрывая разочарования.

— Знаете что, джентльмены, — примирительно проговорил Хаммонд, не желая терять выгодных клиентов, каковых усматривал в семьях обоих бездельников, — если завтра вы оба явитесь на торги к Слаю, то мы увидимся. Я буду там в одиннадцать часов. Я выставляю на продажу славных рабов, которые вас наверняка заинтересуют. Я велю им раздеться перед вами, и у вас будет сколько угодно времени, чтобы разглядеть их как следует. Аукцион не оставит вас равнодушными!

Смекнув, что настало время откланиваться, молодые люди поблагодарили доктора за гостеприимство и пообещали, что непременно придут на торги. После их ухода Хаммонд облегченно перевел дух. Такие субъекты не вызывали у него добрых чувств: он понимал, что им только и надо, что посмаковать наготу Драмжера. В сущности, у него не было против этого серьезных возражений, ибо он гордился Драмжером, как ценным произведением искусства, но в этот вечер он не был склонен удовлетворять их любопытство. Рабов, подлежавших продаже, можно было свободно осмотреть, однако к Драмжеру это не относилось.

Хаммонд дождался, пока стихнут их шаги на лестнице.

— Не хотелось бы мне, чтобы мои рабы достались таким типам, — признался он. — Это было бы бесполезной тратой племенного материала. Да и для самих рабов — сплошным мучением.

Доктор кивнул в знак согласия и стал терпеливо ждать. Он знал, что Хаммонд собирается ему что-то предложить, но не торопил события.

— Я насчет вашей Кэнди, — начал Хаммонд. — Интересно, кто ее отец? Понятно, что от матери она унаследовала хорошую породу, а вот как насчет отца?

— Там тоже хорошая кровь. — Доктор Мастерсон наполнил свой бокал, обратив внимание, что Хаммонд еще не притрагивался к вину. — Отличная! Виктор Сакре-Кер, свободный человек, хоть и цветной, но почти неотличимый от белого. Он приглядел Доротею и в конце концов ее соблазнил. Он и по сей день живет в Новом Орлеане, владеет лавкой подержанной мебели по ту сторону канала. Он остался видным малым, и поговаривают, что из-за него немало белых дам загорелись страстью к старой мебели. Раз так, то я никогда не винил его за то, что Доротея не устояла перед ним. К тому же мне известно, что Виктор приходится сыном выходцу из одной из лучших семей города и квартеронке, прославившейся своей красотой. Простите, что я не называю имен, но то, что я говорю, не подлежит разглашению, мистер Максвелл, сэр.

— Благодарю вас за доверие, сэр, и не подвергаю ваши слова сомнению. Что же стало с Доротеей?

— Я подарил ее дочери в качестве приданого. Выйдя замуж, моя дочь переехала в Джорджию. Ребенка Доротеи мы оставили здесь, чтобы не обременять молодых. Ее вырастили моя жена и Калинда.

— Такую отменную кровь надо беречь. Они с моим боем прекрасно подошли бы друг другу. Вы прежде спаривали ее?

Доктор Мастерсон покачал головой.

— За ней хорошо присматривают. Моя жена обучила ее обязанностям служанки, и она ночевала за стеной нашей спальни. После смерти жены за ней взялась приглядывать Калинда. Она не подпускает к ней мужчин, хотя от охотников нет отбоя. Девчонка в самом соку, но Калинду не проведешь. Нет, пока что она не знала мужчин.