Хозяин форта. Возвращение викинга

Старости ждать

Мужам несподручно:

Зренье и разум

Берет она разом

Сага о союзниках

Это было бегство. Торгрим и раньше видел, как отступают в бою, но никогда еще бегство не было таким массовым и безоговорочным. Смерть Лоркана и атака людей Берси положили конец планам ирландцев. Как только один поддался панике, она быстро распространилась, словно пламя по соломенной крыше, и вскоре все ирландцы, что могли двигаться, пустились в бегство.

И у них были на то все причины. Потому что дружинники Торгрима и Берси не собирались оставлять их в покое. Они бросились в погоню, желая добить бегущего врага, убить всех до единого. Ирландцев следовало наказать, преподать им урок за то, что напали на форт. Любой выживший ирландец может оказаться тем, с кем им опять придется сразиться.

И хотя в этом была большая доля правды, мало кто из викингов по-настоящему об этом задумывался. Большинство вообще ни о чем не думало. Как ирландцы были ослеплены паникой, так и жители Вик-Ло были ослеплены жаждой крови.

Торгрим бросился за ними, однако при этом его разум продолжал лихорадочно работать. Он подумывал над тем, чтобы остановить своих людей, попытаться как-то их построить, восстановить порядок. Мало что могло сравниться с опасностью, возникающей из-за того, что воины очертя голову бросаются в бой. Если Лоркан и не знал этого раньше, то точно догадался в последние моменты своей жизни.

Но это был не бой. Ирландцы не оказывали организованного сопротивления. Охватившая их паника была подобна камню, который катится с горы. С каждой секундой тот движется все быстрее, и затем его уже не остановить. То же касалось и жажды крови. Торгрим понимал, что не смог бы остановить своих людей, даже если бы захотел.

Торгрим поспешил за ними по деревянному настилу. Он мельком видел Харальда, когда нарушился строй ирландцев. Парень размахивал мечом и щитом с уверенностью и решимостью бывалого воина — он им быстро становился. Торгрим потерял его из виду в толчее, но не боялся за него: он знал, что сын жив, а самое страшное сражение закончилось.

Они спешили. Торгрим почувствовал, что стал уставать, ноги подкашивались, едва затянувшиеся на груди раны саднили, из пореза, оставленного топором Лоркана, продолжала сочиться кровь, текла по руке и капала с кончиков пальцев. Он тяжело дышал.

Отступающие ирландцы бросились вверх по настилу, туда, где по обе стороны от него стояли низкие, плохо оштукатуренные дома городка Вик-Ло, с вытоптанными грязными дворами, окруженными плетнями, которые ирландцы разломали во время панического бегства. За ними с криками неслись обезумевшие норманны.

Толпа уже давно обогнала Торгрима, когда он краем глаза заметил конец деревянного тротуара и высокие деревянные ворота в стене. С одной стороны от них стоял дом Гримарра, с другой — дом Фасти сына Магни. Ирландцы покинули эти жилища. Их изнутри прижали к стене, окружающей Вик-Ло. Кто-то повернул и сейчас сражался до последнего, кто-то лез через стену. Норманны ударами своих длинных копий сгоняли ирландцев в одно место. В воздухе пахло кровью. Слышались только вопли и крики, и больше Торгрим не мог этого выносить.

Ворота в земляном валу Вик-Ло, которые распахнули ирландцы, все еще были открыты, и люди Лоркана стали к ним протискиваться мимо викингов, борясь за свою жизнь. Взлетали и падали вниз мечи и топоры викингов, но уже не с тем энтузиазмом, не с той беспечностью и неистовством. Они устали. Утолили свою жажду крови. Одержали победу.

Ворота так и оставались открытыми, когда последний ирландец пробился через толпу, прочь из форта, и побежал в холмы. Кто-то из викингов бросился в погоню, но всех хватило только на десяток метров. Их боевое безумие угасало, а земля за стенами Вик-Ло была незнакомой и пугающей. Они много лет провели в уединении этого форта, в окружении народа, который желал, чтобы они исчезли или умерли, в окружении неизвестных потусторонних созданий, населяющих эту незнакомую землю, поэтому никто из них не хотел выходить слишком далеко за ворота.

Торгрим остановился, вонзил кончик Железного Зуба в землю. Он уже отбросил раздробленный и бесполезный щит, и раненая рука, державшая его ранее, повисла плетью. Он видел, что вся рука покрыта липкой кровью, но чувствовал, что кровотечение прекратилось, поэтому решил, что ничего страшного не случилось.

— Торгрим!

Он оглянулся: к нему приближался Берси. Его лицо и руки тоже были в крови, куда-то подевался шлем, в кольчуге зияла огромна прореха. Он прихрамывал. У него был вид человека, который недавно принял бой.

Берси протянул руку, Торгрим пожал ее, потом положил руку Берси на плечо.

— Молодец, Берси! Отлично все рассчитал.

Берси покачал головой.

— Нет, Ночной Волк. Ничего я не рассчитывал, — признался он, и Торгрим услышал в его голосе злость и сожаление. — Я не мог заставить своих воинов идти в бой. Сначала. Многие хотели, чтобы Лоркан перебил как можно больше твоих людей, всех вас, норвежцев, а потом вступили бы мы. Это… Это очень плохо.

— Ты убедил их. Повел их бой.