Хозяин города монстров

Насчет того, что делать с пленными, спорили долго. Сменившая после покушения внезапную доброту на привычную жестокость Святая была за смертную казнь. Причем предлагала утопить вражескую когорту в полынье, чтобы не тратить на них не только патроны, которых и так практически не осталось, но даже веревки. К тому же это было бы проще и быстрей. Дед Мороз, которого тоже по настоянию Глеба позвали на совещание, высказался в духе прошлых идей Святой: простить, дескать, всех и отпустить домой с миром. Сам же Глеб был, разумеется, категорически против казни, но и отпускать пленных просто так ему казалось неправильным. Всё-таки не двадцать человек, а почти двести. Причем люди разные, и уж точно не все настолько раскаявшиеся и благородные, чтобы послушно отправиться по домам. К тому же до этого дома еще топать и топать. Слишком велик был по мнению Глеба риск, что большинство освобожденных пленников собьются в группы и начнут пакостить в Устюге – грабить, убивать… А скорее всего, основательно пополнят бандитскую группировку, с которой пока худо-бедно удавалось справляться. И теперь, с учетом собственных потерь и отсутствия патронов, такой прирост может оказаться критическим.

– И что же ты предлагаешь, нянчиться с ними? – процедила мать. – В няньки сам пойдешь или Сашу отправишь – пусть тренируется?

– Нет, – скрипнув зубами, с трудом удержался от колкости мутант. – Я предлагаю проводить их до дома.

Что интересно, эта идея пришла к нему только что, и за собой она потащила другую мысль, которую Глеб тут же отбросил как сумасбродную.

– Проводить? – даже привстала Святая. – Возьмем каждого за ручку и с песнями потопаем в Лузу? А запевалой, наверное, ты будешь? – И она пропела, весьма, между прочим, чисто и звонко:

Взвейтесь кострами, синие ночи!
Маме нагадить мне хочется очень!..

[29]

Сумасбродная мысль Глеба теперь только окрепла. Но он снова ответил матери очень спокойно:

– Мне не хочется тебе гадить. Но и убивать людей мне тоже больше не хочется. Даже опосредованно, дав сейчас на это согласие. А проводить пленных – да, я готов. Но мне нужны будут человек десять сопровождающих. На всякий случай – вооруженных, пусть даже арбалетами.

– А еще что тебе нужно? Вертолет и миллион долларов мелкими купюрами?

– Маш, ну зачем ты так? – подал голос Дед Мороз. – Людей, если что, могу дать и я. Их, я думаю, еще и лучше воспримут.

– Да делайте вы, что хотите! – вскочила и направилась к выходу Святая. Перед дверями остановилась и бросила: – Но чтобы этих подонков в моем городе не было!

* * *

Так уж совпало, что именно в этот вечер Саша сказала вдруг мужу:

– Глебушка, я домой хочу!..

– А где ты сейчас? – не сразу понял Глеб.

– Сейчас я в гостях у твоей мамы. Ну, вот не чувствую я себя здесь дома, ты уж прости…

– Погоди, погоди, – придвинулся к жене мутант. – А домой – это куда, в Лузу?..

– Ну да, я же оттуда. А что, смотри: там же больше нет отморозков. Те, что остались – вот они, тут. Сколько их – двести, ты говорил?

– Сто девяносто три, – машинально поправил Глеб.

– Вот. А из них – половина деревенских, самих лузян – меньше сотни. Давай их с собой возьмем? Вряд ли они нам что-то сделают, не захотят снова с Устюгом ссориться. К тому же, мы можем и здешних мутантов с собой позвать, у кого дома сожгли или кому примирение с храмовниками не понравилось.

Нужно сказать, что после совместных боевых действий, особенно после гибели Пистолетца, ставшей своего рода символом единства морозовцев и храмовников, Святая с Дедом Морозом решили прекратить внутреннюю вражду. Да и глупо было бы ее продолжать – не было больше поводов для взаимной ненависти, а что-то придумывать, строить новые интриги предводительнице храмовников больше не хотелось. Она и правда сильно изменилась после недавних событий – стала еще более замкнутой, ушла в себя, будто устала от всего.

Но Глеб сейчас о матери не думал. Его давешняя, казавшаяся сумасбродной мысль таковой быть перестала. Он пристально посмотрел на супругу и тихо сказал:

– Саша, а ведь я тоже об этом сегодня думал.

– О мутантах?

– Нет. О том, чтобы нам с тобой перебраться жить в Лузу.

Саша, завизжав, бросилась Глебу на шею и принялась его целовать:

– Глебушка, Глебушка! Хороший мой, славный! Когда идем? А как же мама?

– Мама точно останется здесь, – усмехнулся мутант. – А пойдем скоро. Как раз сегодня это обсуждали с отцом и с матерью. Решили отвести домой пленных. Отец предложил дать для сопровождения морозовцев. А ты сейчас вообще здорово подсказала. Нужно бросить среди них клич: кто согласен – перебирайтесь в Лузу насовсем. С теми и идти. А тебя я в санях повезу; укутаем тебя хорошенько, я сам в сани впрягусь и отвезу тебя домой, до самого крылечка.

– Люблю тебя, – улыбнулась Саша.

– Я тоже тебя люблю.

* * *

Конечно же, Святой идея переселения Глеба и Саши не понравилась. Она устроила настоящую истерику, пытаясь выяснить, за что ее так ненавидит сын, почему он настраивает против нее невестку и какое они имеют право лишать ее возможности видеться с внуком.