Хозяин Яузы

– Венера! Ты чего, Венерочка? Открой глаза.

Федор оглянулся. Верка лежала на полу, синяя, страшная, с закрытыми глазами. Дышала трудно, редко. Вдруг она судорожно выгнулась, а потом застыла. Кабан все пытался ее приподнять.

– Врача надо, – растерянно сказал Федор, сам понимая, что без толку. Вокруг начали собираться люди. Кто-то из девчонок, ахнув, сунул Федору в руки пластиковую бутылку с водой, и он плеснул Верке в лицо. Вода текла по ее бледным щекам, и казалось, она плачет. Кабан неожиданно заскулил тонким голосом, прижавшись лбом к белой Веркиной руке. Федор глядел на все это отрешенно – он не мог поверить, что Верки больше нет. Кто бы мог подумать, что она не притворялась?

Пришел врач, усталый и циничный. Собственно, врачом его можно было назвать лишь условно – в прежней жизни он, будучи студентом-медиком, несколько месяцев проработал санитаром на «скорой». Зато уже здесь, на Китае, навидался пострадавших с колотыми, резаными и огнестрельными ранениями с избытком. Покачал головой, что-то Верке вколол, но все было без толку. Развел руками и вздохнул: «Раньше надо было лечиться».

«Это я виноват, – обреченно подумал Федор. – Если б я не вернулся, она была бы жива. Надо было мне остаться там. Где бы я ни появился, всем только хуже становится, права была Верка».

Верку многие знали, поэтому устроили поминки. Накрыли поляну, не поскупились, хватило и шашлыка, и браги, и грибной подливки. Закуски и выпивку разложили прямо на полу, на расстеленной клеенке. Вперемешку сидели стриженые плечистые парни в спортивных костюмах и размалеванные девчонки, ради такого случая откопавшие где-то черные платочки, то и дело шмыгавшие носами и всхлипывающие, размазывающие по лицу потекшую косметику. Не то чтоб они так уж любили Верку, но в их однообразной жизни не так уж много было необычных событий, хотя смерть здесь и не считалась чем-то из ряда вон выходящим. То и дело кто-нибудь начинал вспоминать покойницу – выходило, что лучше Верки никого на станции не было. Что ум она имела выдающийся и сердце доброе. Девчонки, раньше не упускавшие случая позубоскалить у нее за спиной, искренне обливались пьяными слезами.

«Интересно, куда отнесут тело», – вяло думал Федор, хотя догадывался – куда. Не зря же вызвана для этого была специальная команда. На Новокузнецкую оттащат, где обитали не только крысы, но и вечно голодные морлоки.

Он успел уже не то чтобы смириться, но свыкнуться немного с мыслью, что Верки больше нет. Но сильных эмоций, настоящего горя по этому поводу Федор не испытывал, хотя, конечно, жалко ее было. То, что он чувствовал, можно было скорее назвать облегчением, хотя в этом он сам себе боялся сознаться. И оправдывал себя тем, что слишком много всего на него свалилось в последнее время.

Понемногу он уже прикидывал – как жить дальше? Куда податься, к кому прислониться? Первым делом можно будет отправиться к Кате – она поможет успокоиться, прийти в себя. Конечно, про Верку она не знала, хоть и догадывалась наверняка, что у Федора кто-то еще есть. И ничего он ей рассказывать не будет. Просто поживет у нее несколько дней, все обдумает хорошенько, отдохнет. А потом пойдет на Электрозаводскую, к Неле, и уговорит ее уйти от старика. И вместе они придумают, где лучше осесть. На бандитских станциях ему оставаться не хотелось, но были и другие варианты. Главное – где-нибудь на бойком месте зацепиться, где бывает много людей, где можно делать дела.

Тем временем за столом уже все забыли, зачем собрались, и принялись горланить пьяные песни. И только Леха Фейсконтроль неодобрительно качал головой, глядя остекленевшими глазами на все это веселье, да Кабан сидел мрачнее тучи. Федор отвлекся и пропустил тот момент, когда Кабан поднялся с места и, расталкивая остальных, направился к нему. И опомнился, лишь осознав, какая неестественная тишина наступила. Кабан стоял совсем рядом, слегка покачиваясь. Дышал перегаром.

– Это ты ее убил, гад, – сказал Кабан.

– Врешь, – сказал Федор.

– Зачем ты приперся обратно? Кто тебя просил? Кому ты здесь нужен, недоносок? Если б ты не вернулся, она б жива была. Да и за Курятыча тебе еще ответить придется. Ты с ним ушел, и больше его не видели. Где ты его оставил, а? Прикончил по дороге и думал – все шито-крыто, не узнает никто?

Это взбесило Федора тем сильнее, что очень уж перекликалось с его собственными мыслями. Он замахнулся, не отдавая себе отчета в том, что делает. Наверное, Кабан разделался бы с ним одним ударом, но на него навалилось пятеро, а еще трое повисли на руках у Федора.

– Нечего тут на поминках разборки устраивать, – увещевал Леха Фейсконтроль. – Потом друг другу будете предъявы кидать.

Леху на станции слушались, поэтому Кабан слегка притих.

Федор вдруг, вспомнив давний разговор, брякнул:

– Слушай, Леха, а чего ты мне про Веркину дочку говорил? Мне тут один человек сказывал – не померла она вовсе, продали ее.

Леха изменился в лице. Придвинулся ближе. Нагнулся к Федору, дыша перегаром: