Хозяин Лэтэм-холла (СИ)

— Мэдж? — крикнула она громче и, выйдя в холл, посмотрела наверх. Связываться с лестницей ей хотелось только в том случае, если не останется никаких других вариантов.

Движение за перилами привлекло ее взгляд, а проблеск чего-то светлого заставил сердце пропустить удар. Мэдж пришла в платье насыщенного темно-синего оттенка, вспомнила Софи, но то, что она увидела, было ближе к светло-оливковому. Мог ли в доме находиться кто-нибудь еще, возможно, помощник, работающий вместе с Мэдж?

А затем что-то врезалось в каменную балюстраду, стало падать, падать, размахивая руками и ногами, и, наконец, под отчаянный крик Софи тело Мэдж Грейнджер, агента по продаже недвижимости, ударилось об пол из белого и черного мрамора, залив все вокруг ярко-алой кровью.

______________________________________________________

От переводчика.

[1] Цитата из «Генриха V» Уильяма Шекспира, акт III, сцена 1

Король Генрих

Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом,

Иль трупами своих всю брешь завалим!

(Перевод Е. Бируковой)

[2] Петуорт-хаус (Petworth House) — загородная резиденция Чарльза Сеймура, 6-го герцога Сомерсета, выстроенная для него в 1688 году в Петуорте (близ Чичестера, графство Западный Суссекс) на руинах средневекового дворца барона Перси — племянника Генриха III.

Аппарк (Uppark) — усадьба XVII века в Южном Хартинге, Петерсфилд, Западный Суссекс, построенная для Форда Грея, первого графа Танкервилля.

Бейтманс (Bateman’s ) — усадьба XVII века в Бервоше, Восточный Суссекс, известная тем, что с 1902 года и до своей смерти в 1936 году в ней жил Редьярд Киплинг.

[3] Национальный фонд объектов исторического интереса либо природной красоты (National Trust for Places of Historic Interest or Natural Beauty), обычно именуемый просто Национальный фонд (National Trust) — британская некоммерческая и негосударственная организация, основанная в 1894 году для охраны «берегов, сельской местности и зданий Англии, Уэльса и Северной Ирландии».

========== Глава 2 ==========

Четверг, 25 октября 1945 года

— Вот тебе и день или два, — произнес Гарольд, наливая две щедрые порции бренди. Реджи показалось, что он расслышал в голосе друга едва различимую горечь, но это было вполне понятно. Бок о бок они прошли через жизнь, смерть и нечто гораздо более худшее, а теперь женщина сумела сделать то, что не удалось целой немецкой армии.

Несмотря на слабую нотку грусти, которой, по идее, следовало сделаться сильнее, на лице Реджи продолжала сиять улыбка, не оставлявшая его все те четыре чудесных дня, что прошли со свадьбы.

— Клянусь душой, Гарольд, тебе необходимо найти подходящую женщину. Я чувствую себя другим человеком, — он принял бокал и поднял его, приготовившись произнести тост. — За то, чтобы ты нашел свою судьбу, старина. Это, знаешь ли, не без причины называется «супружеским счастьем».

— Буду наслаждаться им с твоих слов, — не притронувшись к напитку, Гарольд сел в свое кресло напротив Реджи и грустно улыбнулся. Горевший в камине огонь отбрасывал на них пляшущие отблески, наполнял комнату дымным теплом, отгоняя прочь холод и сырость Лэтэм-холла. — Семью и супружество я предоставляю тебе.

— Можешь говорить все, что хочешь, пока однажды ночью она не родит мне моего первенца — твоего крестника, — напомнил ему Реджи. — Я надеюсь, ты будешь рядом со мной ждать новостей от акушерки.

— Я всегда буду с тобой, — пообещал Гарольд.

От его слов улыбка Реджи сделалась шире, но лицо стало старше и печальнее. С тех самых пор, как они ступили в наполненный стрельбой ад и, пусть и не невредимые, вышли с другой его стороны, эти слова служили ориентиром, направлявшим все их поступки. Пролитая кровь превратила их в братьев, и это братство было куда крепче, чем даже то, что дают узы кровного родства.

— Всегда, — пообещал Реджи и только теперь выпил предложенный Гарольду тост.

На этот раз Гарольд тоже выпил, и их довольные вздохи растворились в потрескивании пламени в камине. Перед ними расстилалось неизбежное и непредсказуемое будущее, но здесь и сейчас время остановилось, уступая место вечности: теплый огонь, хороший бренди и двое лучших друзей, делящих все это друг с другом. Человеку больше нечего было желать в этой жизни. Элеонора являлась для Реджи еще одним, дополнительным, источником счастья — единственным, который Гарольд не мог разделить с лучшим другом. Это была печальная мысль.

— Так где она сейчас? — спросил Гарольд, словно обладал сверхъестественной способностью читать мысли Реджи.

— В гостиной. Учится играть на фортепьяно. Пожалуй, от той части супружеского счастья, что включает разучивание гамм, я откажусь, — со смешком заявил Реджи. Чувствуя необходимость развеять тоскливые мысли, он перевел взгляд на квадратный подбородок Гарольда, теперь уже слегка заросший короткими темными волосками. — Не терял времени даром, да? — спросил он, вспомнив те давние дни, когда Гарольд носил бороду. Позже из-за армейских правил и устава ее пришлось сбрить, оставив только усы.

— Хочу быть готовым, когда понадобится позировать для заказанного тобой портрета.