Хозяин Океана

Между тем время шло, а ведь у многих с утра во рту не было маковой росинки, а кроме чистейшей воды, которую можно было черпать прямо из-за борта, никаких иных съестных припасов, кроме бочонка сухарей, полагавшегося на всякий случай на каждом вельбере, у них не было ничего. Озабоченный таким неприятным обстоятельством Деггу подумал, что недурно будет узнать у короля, когда же представится возможность утолить голод более основательно.

— Мой король, — позвал он, высовываясь из-за плеча Бриана. — А что мы будем есть вечером?

— Свои сапоги, — серьезно ответил Конан. — Стойте! — приказал он коротко. — Подождем вторую лодку, и я кое-что скажу.

Серхио тоже велел убавить ход. Его вельбер подошел к королевскому борт в борт. Сцепившись веслами с прилегающих друг к другу бортов, гребцы удерживали лодки на месте, лениво шевеля веслами другого борта.

— Деггу тут поинтересовался насчет еды, — начал король.

Ответом ему были ухмылки и сдержанный смех: хохотать громко было бы ужасной беспечностью. Но пристрастие Деггу к обильным трапезам было общеизвестно.

— И поступил справедливо, — жестко продолжил киммериец, заставив всех примолкнуть. — Добыть еду здесь можно несколькими способами: рыбной ловлей, охотой, сбором всяких корней и плодов и грабежом. Нам доступен только третий способ, и вот почему. Соваться к пиктам сейчас нельзя, и так будет еще лиг сто вверх по течению. Это, я думаю, всем понятно. На берег сейчас тоже нельзя: эта река непростая. Скоро узнаем почему. Пока могу только сказать: зверя здесь нет. А теперь — вперед! Когда нужно будет приостановиться или наоборот, я дам знак.

С тем лодки расцепились и продолжили путь в прежнем порядке. Спорить с королем не стал никто, только даже короткие разговоры из нескольких реплик, ведомые приглушенным голосом, прекратились: все принялись внимательно следить за окружением, стараясь заметить нечто, подтверждающее слова Конана. Но лес не спешил говорить с каждым. У этой чащи тайны надо было выпытывать, а умел это далеко не всякий.

Они прошли еще около лиги, когда откуда-то справа послышалось вроде бы журчание. Впереди, локтях в пятидесяти, русло снова делало поворот, при этом довольно резкий.

— Теперь будьте готовы ко всему, — обнадежил команду своего вельбера король. — За поворотом будет нечто интересное.

Подняв вверх руку и делая слабое отталкивающее движение назад, Конан приказал второму вельберу идти потише. Медленно, словно большой краб, перебирая клешнями-веслами, королевский вельбер пополз к излучине.

Конан, оценив то самое приглушенное журчание справа, пришел к выводу, что на этом повороте русло делает петлю, и, значит, рыхлые почвы кончаются. Дальше суша становится каменистой и начинает свой пологий подъем на плоскогорье. А раз так, то впереди у них перекат или даже небольшой водопад, шум коего и слышали они сквозь лесную стену. Пройти такое препятствие по воде представлялось делом непростым. Кому-то предстояло отправиться-таки на берег. И Конан понимал, что первым из этих кому-то будет он сам.

— Евсевий! Майлдаф! — распорядился король. — Бросайте грести и берите луки. На веслах справятся и без вас. Один Деггу удержит лодку против такого течения. А вы стреляйте немедленно во все подозрительное: качнется ветка, вода плеснет, тростник заволнуется — стреляйте. Это закон пущи. Пикты вас предупреждать не станут. Вперед!

Пока лодка добралась до поворота, лучники успели приготовиться. До поворота же не случилось и ничего замечательного. И вот, на самом малом ходу, какого только можно было добиться, осторожно, с опаской, крадучись и выслеживая, вельбер, словно любопытный кот, пробирающийся на дворцовую кухню, заглянул за поворот.

Как изменился пейзаж! От былого однообразия не осталось и следа! Перед путешественниками красовалось небольшое озеро — локтей в сорок в поперечнике и вытянутое в длину на целый форлонг. В дальнем конце озера с уступа в пять локтей высотой срывалась вода, падая в естественную чашу, выдолбленную каплями в граните за долгие тысячелетия. Слева в озеро вливался еще один ручей, поменьше.

Берега здесь рознились между собой так же, как оба вместе отличались от берегов до этого поворота. Правый, поросший густыми зарослями, за которыми — они теперь это знали — скрывалось дальнейшее течение реки, был пологим, с маленькими галечными пляжами и осколками валунов пестрого бело-синего камня, разбросанных тут и там. Левый берег вздымался прямо из воды красноватым скальным обрывом. Гранитные стены нависали над озерком тяжелым замшелым взлобьем, и лишь одна трещина — теснина, заключавшая в себе еще один ручей, — нарушала монолит этого барьера. Никаких иных расселин в камне скалы не было. Наверху, ярус за ярусом, все выше и выше карабкался на крутую гору лес. Холма раньше не было видно с реки — он был закрыт от глаз чащей. Очевидно, водопад был на реке самым первым, хотя уж точно не самым высоким. Дальнейший путь должен был предстать чередой порогов, перекатов, водопадов, а значит, и волоков. Такое королю вовсе не нравилось.