Хозяин Океана

Надо ли говорить, что, когда преследователи достигли поляны, поднялся страшный вой, полный злобы и ненависти! Одни бросились спасать лодки, но это было безнадежно: тонкое и сухое просмоленное дерево вспыхивало и сгорало быстро, весело и без остатка, с задорным треском. Слушая его, Конан радовался и веселился вместе с ним. Другие торопились столкнуть в воду оставшиеся суденышки и выйти на них в озерцо. Третьи — и их было больше всех — вооруженные кто чем, устремились к лесу. Искать верное направление им долго не пришлось: черные собаки не зря ели у лагеря свой хлеб. По взятому животными следу и шла погоня.

Конан, Майлдаф и Полагмар мигом домчались до вельберов, которые уже были готовы к отплытию. Тростниковые щиты, воздвигнутые шалашами, упирающимися в борта, призваны были защитить от легких пиктских стрел. Только для весел и уключин были оставлены отверстия. Даже Майлдафу и Евсевию не оставили возможности пострелять: все определялось быстротой, с какой они пересекут озеро, и каждая пара рук на веслах была на цену одной жизни дороже каждой выпущенной стрелы.

А поток стрел, вместе с новым взрывом воя, не замедлил обрушиться на них, едва вельберы вылетели из протоки на озеро. Костяные и кремниевые жала тыкались на излете в толстую полушку тростника, застревая в ней или едва протыкая.

«Им бы мой лук и железный наконечник… — успел подумать Евсевий, поддерживая бешеный ритм, заданный севшим на место загребного Майл-дафом, и его длинный мощный гребок. — Если бы хоть один из нас остался тогда в живых, я счел бы это за чудо».

Но горец впереди греб так, словно был на родном озере Лохллинн где-то далеко в Темре и состязался с каким-нибудь Монгратом или Моддермоттом, побившись об заклад по любой ерунде. Гарантией, прогнав от себя всякую мысль о возможной бреши в хлипкой, наскоро сработанной циновке или наличии железной стрелы у особо удачливого пикта, последовал его примеру. В шедшем позади вельбере Серхио, кажется, кому-го не повезло. Евсевию показалось, что он слышал вскрик, но Конан на руле даже ухом не повел, глядя только вперед. У него положение было наиболее опасное, почти открытое, и только кольчужные кольца на кожаной куртке и великолепный стальной шлем вселяли уверенность, что король и на этот раз останется невредим.

Конан с места рулевого видел, как каноэ пиктов, немногие, но все же значительно превосходящие численностью своего экипажа хайборийские лодки, отчалив от столь злополучного песчаного пляжа, подгоняемые неистовыми и яростными гребцами, помчались им наперерез.

Но ход длинных рулевых лодок с восемью парами весел был куда шибче. Наверно, пикты взывали к своим богам, застывшим в скорпионьих позах посреди озера, но те ленились прийти на помощь, наоборот, мешали своим почитателям, не давая им пересечь озеро напрямик.

Сидевшим спиной к острому носу гребцам не было видно, куда они направляются, но у Конана все было рассчитано до мелочей: капитан еще не забыл уроков Закатного океана. Вельбер, как угорь в нору, проскользнул сквозь узкий проход в скале и, выкарабкиваясь вверх против сразу усилившегося течения, надолго исчез из вида у охотников.

За ним последовал и второй, но уже не так скоро: весла четвертой пары посредине корпуса волочились по воде, как порожние рукава безрукого.

Зингарский матрос с медной стрелой в шее грузно привалился к тростниковой стенке. Едва вельбер ворвался во вторую протоку, легкий шалаш не выдержал и, отслужив свою службу, полетел в ручей.

Барон Полагмар не солгал: упавшее поперек трещины бревно оказалось именно там, где ему и полагалось быть. Не ошибся он и в другом: никакой охраны на высоких гранитных берегах не было.

Не вызывало сомнения, что пикты окажутся не глупее барона Полагмара и Конана и будут караулить лодки при выходе из леса или на открытом пространстве. И вряд ли лодки хайборийцев при всей их быстроте сумеют пройти девять скадиев до скал — а по извилистому ручью и все двенадцать — скорее, чем то же расстояние преодолеют бегом пиктские воины. И нельзя было забывать, что тугая струя противного течения в теснине мешала гребцам не в пример сильнее, чем сопротивление вод озерной глади.

Размышляя так, Конан позволил себе на мгновение обернуться: вельбер Серхио отставал, и отставал опасно. Нехватка одного человека обходилась дорого. Если его экипаж во главе с рослыми и привычными к гребле Майлдафом, Евсевием, Сотти, Мегисту и Конти и могучим Полагмаром еще мог рассчитывать, что уйдет от погони, то вторая лодка, в которой один лишь Деггу имел бы право зваться загребным, безусловно попадала под стрелы пиктов. А тростниковый навес уже был потерян…

Принимать решение приходилось быстро, и Конан не был уверен, что оно лучше всех. Но посоветоваться с Евсевием возможности не было: все силы ученого отбирала безумная гонка, и единственное, о чем он был способен помыслить сейчас, это как бы не сбиться с жестокого ритма заданного Майлдафом.