Хозяин острова Эйлин-Мор

Мальчик дотащил тушу до края облака. Долго сидел, прислушиваясь, но было тихо. Тяжело поднялся повыше, в самую гущу удушливого тумана, и поплыл к середине ямы. Дядя Йен и его товарищи были довольны. Они подползли к туше, вырывали мясо кусками. Кровавый туман клубился над их пиршеством. Шон от угощения отказался. Он, отвернувшись, сидел в сторонке, обхватив коленки руками. Вода принесла резкий запах нерпичьей крови, и мальчик не выдержал.

Он взмыл вверх, задержав дыхание, пробил висящий над ямой туман, понесся стрелой на север, глотая свежую морскую воду. Макрель прыскала в стороны, когда он проносился сквозь ее стаи, рачки зарывались в песок, но самый страшный морской хищник никого не хотел убивать. Он плавал долго, до изнеможения, пока не заполыхали огнем натруженные мышцы. Потом раскинул руки и ноги и начал медленно опускаться на дно.

Песок мягко ткнулся ему в спину. Шон закрыл глаза. Ему сильно, до слез, захотелось, чтобы нежная рука мамы легла на лоб и ее голос прошептал: «Проснись, мой ангел»; чтобы в окошко светило теплое и ласковое, совсем не жгучее солнце, чтобы из кухни пахло жареной колбасой и яйцами. Шон зажмурился, не давая слезам смешаться с морской водой.

Где-то здесь, в море, есть дедушка Дон, но он с тем страшным человеком служит еще более ужасному Хозяину, и Шону надо держаться от них подальше. Теперь дядя Йен и его жадные друзья – его семья, и ничего с этим не поделать. Шон лежал на дне, ноги гудели, вода тихонечко перемешивала песок, он шуршал вокруг, успокаивал, усыплял, и мальчик незаметно уснул. Когда проснулся, где-то очень далеко над водой, в зените, висело солнце. Здесь его лучи были теплыми и мягкими, словно Шон снова стал простым шотландским мальчишкой. Он сладко зевнул, потянулся и не торопясь поплыл обратно к яме.

Однообразное дно, покрытое песчаными барханчиками, проплывало под ним. И тут краем глаза он заметил что-то необычное: из песка торчал эфес с изящно изогнутой гардой и навершием в виде головы льва. Шон ухватил рукоять, удобную, но слишком большую для детской руки, и вытащил из песка саблю. Он восхищенно покрутил перед глазами прямой клинок, местами уже траченный ржавчиной. Выставил ее перед собой, как завзятый фехтовальщик.

– Защищайтесь, сэр! – выкрикнул он и бросился в атаку. Шон колол, рубил, сталь со свистом рассекала воду. Он кувыркался, нанося удары, носился, выставив саблю перед собой. Приятная тяжесть в руке вселяла уверенность, Шону показалось, что все ему по плечу. Один взмах – и голова страшного человека по имени Нэрн падает в песок, другой – и хлещет кровь из распоротого живота Хозяина.

Шон опустился на дно и встал, широко расставив ноги. Правой рукой опершись на саблю, он гордо вздернул подбородок. Придет срок, и он победит всех. Тогда дедушка Дон снова будет с ним, и мама с папой примут его тем, кто он теперь есть. Кивнув своим мыслям, мальчик поплыл к яме.

– Где ты это взял? – удивился дядя Йен.

– Нашел, в песке торчала.

– Надо же… – Йен внимательно осмотрел эфес. – Офицерская. Зачем она тебе? Наше оружие: зубы и… – он запнулся, печально глядя на свои культи, – руки. Ни к чему тебе эта железка.

– Да пусть играется, пока есть чем! – расхохотался его сосед.

– Пасть захлопни! – огрызнулся Йен.

Завыли расстроенным орга́ном голоса вдали. Шон без напоминаний втиснулся между двумя телами. Саблю он бережно прижал к груди.

Глава 36. Нэрн

Май, 1902 год.

Нэрн, с крупным тунцом в руках, подплыл к своим племенным бычкам. С довольными лицами они лежали вокруг остова обглоданного тюленя.

– Кто это принес? – спросил Нэрн, подозрительно оглядывая остатки пиршества.

– Никто, – ответил Йен. – Сам свалился нам на головы. Акула, видно, покусала.

– Надо же, как вам повезло… – протянул Нэрн. – Ну это тогда вам не нужно.

– Да, мы сытые. – Йен густо рыгнул. – Отдай другим.

Недоверчиво поглядывая на охотников, Нэрн сбросил тунца поодаль, и голодные калеки с жадным урчанием вгрызлись в его тугой бок. Он полетел назад под неумолчное «Нэрн, убей меня!». Он слышал, что где-то на краю ямы слепой безумец читает богохульные проповеди о том, что яма – Чистилище, и каждый умерший в ней попадает в рай. Если б не было этого дурачка, стоило б самому пустить такой слух. Теперь каждый из жалких огрызков молится на него, как на святого.

Глава 37. МакАртур

Последние дни мая, 1902 год.

Островок, в недрах которого скрывалась пещера Хозяина, был большой пустынной скалой. Очень тихо, стараясь не совершать лишних движений, я скользнул к ее подножью и присел на корточки среди колышущихся водорослей. Лорна, видя мое поведение, так же аккуратно опустилась рядом. На суше мы бы шли, тихонько ступая на носок и следя, чтоб никакая веточка или скрипучая половица не попалась под ноги. В океане перемещаться неслышно почти невозможно. От любого движения колышется вода, и это волнение ощущается на большом расстоянии.

– Чего мы ждем? – тихо спросила Лорна, склонившись к моему уху.