Хозяин Острова

Лица Владык не смотрели больше на него. И их выжидательные взгляды, с надеждой обращённые на Верховного жреца, вызывали в нём отвращение, пробудившее совершенно новые возможности. Ведь он всё ещё оставался чрезвычайно опасным существом, наделённым бессовестно огромной властью. А между тем, стены храма плавно осыпались на пол красными по краям кусочками словно сожжённой дотла бумаги, и из щелей возникли размытые силуэты. Они проникли в тела людей, молниеносно изменяя их, обращая в ужасных белёсых лысых тварей. Чудища едва напоминали тех, кем они когда-то были…

Привычное менялось до неузнаваемости.

Порядок нарушился.

Равновесие оказалось безвозвратно утеряно.

Пророк убрал ладонь от смертельной раны, но кровь багряными пузырьками взмыла в воздух, а не стала вытекать из тела, как ей положено.

«Миру суждено умереть», — предпоследнее, что удалось подумать Пророку, прежде чем всё пространство исчезло во тьме и пламени.

Не было больше ни мальчика, ни юноши, ни мужчины. Всё существующее вокруг перестало существовать, сокращаясь до одной единственной короткой мысли.

— Я буду жить!

Чёрное беспросветное небо кипящей вулканической планеты. Насколько позволяла осознавать видимость — повсюду находились мрачные островки остывающей лавы в бесконечно алом огненном пространстве. И посреди этого ужаса осознавало себя его сознание.

…И её, запертое внутри этого разума.

Безмолвный созерцатель. Бездейственный участник событий. Не своими глазами Инге дозволено было наблюдать за происходящим и воспринимать его, познавая чужие и невероятно тяжёлые мысли на тот момент. А мужчина, не зная о её присутствии, просто стоял, смешивая в своём странном существе непоколебимое спокойствие и удушающее отчаяние. И видел этот мир. И как бы видел себя в нём со стороны.

Реальность и грёзы несовместимы. Они не могли существовать друг без друга, но их первозданные материи оказывались слишком различны для мирного бытия при столкновении. Как прожорливый демон не мог иметь свой собственный облик в мире мечты, так и человек из фантазии никогда не стал бы живым существом в действительности.

Ставшая серо-бурой кожа создавала ассоциацию с горящей фотографией, правда не лопающейся пузырьками. Искажённый рот не мог определиться с местоположением на лице, то растягиваясь, то сокращаясь. Волосы обуглились и превратились в колючие конусообразные наросты. Даже глаза, и те как будто затянулись плотной нефтяной плёнкой! И при этом всё сморщенное тело выглядело двумерно.