Хозяин шелковой куклы

– Прости, милая, – улыбнулся Герман Сергеевич. – Сегодня раздеваться не буду. – Он прошел в коридор и зашагал к кабинету Курамшина.

– Что такое? – Старик поднял голову, но, увидев Крапивина, криво усмехнулся. – Ко мне? – По его лицу было видно, что он все понял.

– Не к тебе, а за тобой. – Следователь подошел вплотную к столу. – Знакомая ситуация? Такое с нами уже бывало. Объяснить, за что закрываю?

Курамшин равнодушно пожал плечами:

– Мне все равно.

– Думаешь отвертеться?

– Завтра же вернусь в свой кабинет. – Старик усмехнулся. – У меня хорошие адвокаты.

– Да ты, я вижу, привык все держать под контролем?

– Если бы держал, ты бы здесь не отсвечивал.

– Мы теперь часто будем встречаться.

Старик подтянул к себе кислородную маску, сделал несколько вдохов и с раздражением отбросил ее:

– В следственном изоляторе? На это не рассчитывай. До этого не дойдет.

– Пять человек…

– Что? – Курамшин поднял глаза.

– Убиты пять человек.

– Мясников – Жигана и Парагона – в счет не бери. Это не люди.

– Газелиста зачем убили? Никто лучше тебя не знал о том, что он ни при чем.

– Мне почем знать? – Старик отвел глаза в сторону.

Крапивин покачал головой и зло улыбнулся:

– Со мной дурака не валяй. Оставь свое фуфло для других.

Курамшин оскалил крепкие желтые зубы:

– Думаешь, выкупил[34]? Ашотик сказал лишнего? У него всегда был штопаный рот. Будь уверен, я его залеплю.

– Руки коротки. – Крапивин присел на край стола и внимательно оглядел старика. – Наворотил ты, папаша, дел. Черт с ним, с Вангелисом Греком, пристрелил – туда ему и дорога. Зачем дальше такой беспредел учинил?

– Не понимаешь? – Курамшин прищурился. – Под протокол не скажу…

– Нет у меня протокола. – Герман Сергеевич показал ему руки. – Ну?

Поразмыслив, старик отвернулся.

– Испугался? – спросил Крапивин.

– Я никого не боюсь!

– Побоялся, что скажет братва, если узнает, что ты убил Вангелиса Грека из-за долга. Прикинулся, что ищешь его убийцу. Ловко придумал – все нити в одних руках.

– Времена меняются, а люди как были, так и остаются га-а-а-вном. – Курамшин нарочито протянул букву «а». – Хозяин сказал – раб выполнил. Пешки. Продажные лилипуты. Марионетки.

– А ты, значит, кукловод?

– Здесь все играют по моим правилам. Ты – не исключение. Не расслабляйся, еще потягаемся. – Старик потянулся к кислородной маске.

– Верю тебе, – сказал Крапивин и сдвинул маску на край стола. – Но я знаю то, чего ты не знаешь.

Хватая ртом воздух, Курамшин с ужасом наблюдал за тем, как следователь сбросил на пол кислородную маску и оттолкнул ее подальше ногой.

– Я знаю финал этой игры, – сказал Герман Сергеевич.

Лицо Курамшина посинело. Испустив последний свистящий вздох, он уронил голову на столешницу.

В кабинет вбежали оперативники:

– Где Курамшин?!

Крапивин направился к двери, бросив на ходу:

– Мы опоздали. Он – мертв.