Хозяин Сибири

Пару моментов еще обговорили, и полковник удалился. Гастеву придется помотаться по городам и проверить подготовку войск, а мне предстоит наладить взаимодействие с чинами из столицы. К сожалению, Ларионов и Еремеев мне в этом не помогут, Ольга Николаевна разговаривать не желает, а в генеральном штабе империи не факт что могут взять на себя ответственность.

В задумчивости смотрю на телефонный аппарат и все больше склоняюсь к мысли, что предстоит мне съездить в столицу, где прояснить ситуацию и объяснить позицию Сибири к происходящему. Да-да, именно Сибири, а не Урала, волей-неволей, а за моей спиной именно такая сейчас территория, хотя и не официально закрепленная. Скорее всего, потребуется издать пару указов, в которых объявить, что часть городов и территорий Сибири попросила войти в состав Уральского края. Смешно, конечно: Урал – часть Сибири, и не более того. Как еще извернуться, чтобы сохранить лицо?..

– Иван Макарович, – вошла в кабинет Анна, – господин Салибов просит его принять.

– Попросите мне кофе принести, а газетчика пригласите, – потер я скулу.

Моя делопроизводительница и секретарша в одном лице вышла, а на пороге сразу показался владелец «Вестника Екатеринбурга» и положил передо мной несколько исписанных листов:

– Вот, статью набросал; там, где круги нарисованы – место под фотографии монет.

Прочел я статью: придраться не к чему, написано грамотно и по делу. Броневик упомянут в контексте мощи Урала и всей Сибири. Оды мне не поются, но между строк читается, что наместник делает все верно и ведет край в верном направлении.

– Борис Ефимович, ведь здорово получается у вас, когда захотите! – улыбнулся я. – Можете приступать к публикации. И жду от вашей газеты частые выходы статей, в которых прославляется императрица и всячески демонстрируется негодование действиями мятежников Квазина.

– Другими словами, официальная позиция Сибири такова, что империя неделима, во главе стоит императрица, а мы ей подчиняемся? – озадаченно спросил Салибов и сразу же добавил: – Простите, ваше высокопревосходительство, но на это не пойду. Я же сам себе вырою яму и читатель предпочтет газеты моих конкурентов! Готов осуждать действия генерала Квазина, делать упор на то, что из-за него на вас покушались. Но если пойдут намеки, что к императрице, – он приложил руку к груди, – со всем моим уважением к Ольге Николаевне, вернется в подчинение вся округа, то последует законный вывод, что «Вестник Екатеринбурга» выступает ее рупором, и против возрождения Великой Тартарии.

– Борис Ефимович, вы же умный и понимающий человек, – решил зайти я с другой стороны, чувствуя, что он собрался упереться. – Какой бы Тартария в древности ни была, но ее возродить в том виде, да и, боюсь, ни в каком другом, уже не выйдет. Есть империя, целая и неделимая!

– И тем не менее делать реверансы имперской власти, которая даже не знает о местных проблемах, в отличие от вас, я не стану! – Он скрестил руки на груди и сжал губы.

Ошарашил меня газетчик: я посчитал, что у меня уже есть «карманная» пресса, но, чувствую, ошибся. Сотрудничество возможно, но с оговорками и учетом частного мнения господина Салибова. Это, черт возьми, что-то наподобие демократии и независимой прессы? С другой стороны, такой вариант не столь и плох. Если все время диктовать прессе, что и как писать, то читатель быстро поймет неискренность и фальшь.

– Хорошо, – медленно говорю, – давайте попробуем быть полезными друг другу.

– Спасибо! – искренне и облегченно ответил газетчик. – Если я вам больше не нужен, то разрешите откланяться, еще надо успеть, чтобы статья вышла завтра.

– Не смею задерживать, – махнул я рукой.

Анна принесла кофе и объявила, что в приемной образовалась очередь из желающих попасть ко мне с прошениями. Как отказать?.. Но в тоже время нельзя распыляться, дел слишком много. Внутренне сопротивляясь, согласился принять всех, но предварительно вышел в приемную и объявил, чтобы по пустякам не беспокоили. Ну, погорячился: никто меня не послушал, и посетители стали вываливать бытовые проблемы. Почти всех перенаправил к Друвину и Картко – дела в компетенции полиции и сыска, а отыскать пропавшую козу или наказать воровку-соседку, позаимствовавшую сушащееся белье, я не в состоянии.

Как ни странно, но общение с простыми горожанами пошло и мне на пользу. Мысли в голове как-то четко сформировались и сложились в определенную структуру. Пять дней я провел за подготовкой к походу на мятежников. Решал совершенно не свойственные мне вопросы, в том числе с припасами и фуражом для лошадей. Исписал ворох бумаг, а Анна устала печатать указы, приказы и распоряжения. Не обошлось и без скандалов, когда конфисковал вагоны у пары промышленников. Тем и грузы-то пока возить некуда, а ведь заупрямились и встали в позу, даже пытались набить цену: за один вагон, отданный в аренду, попросили тысячу золотых в неделю! Немного пришлось припугнуть, что они вообще ни хрена не получат, если продолжат так себя вести. Не поверили!..