Хозяин снежной земли

Хромает. Взмахи блеснувшего на солнце клинка становятся все медленнее, он все чаще пропускает удары, позволяя оттеснить себя к ступеням, по которым ещё надо успеть взбежать.

Мир вокруг обостряется, став до боли четким — и она видит его. Эйда. Ледяного, которого еле выходила. А он, паршивец, снова нарывается! Вот не терпится кому-то в Перелом умереть!

Нет уж! Сердце и природная огненная жадность решили быстрее разума. Не отдам!

Сама себя не помня кинулась вперед, да так шустро, что только комья снега в стороны полетели.

— Прекратите! — голос хрипел. Не слышат? Ну, получай, злодей!

Снежок привычно лег в ладонь. Баталии с детворой всегда вызывали незамутненный восторг.

Оп! Получи!

Врезалось как раз в затылок. Вовремя! Чужая рука дрогнула, клинок дал осечку. А вслед уже летело второе орудие мести. Лови, паршивец!

О себе не думала — только о том, как бы внимание отвлечь.

А её ледяной развернулся, сверкнув глазами, как-то быстро замахал вспыхнувшим мечом, разворачивая во второй руке потемневшую сферу заклятья…

Она еле успела пригнуться, чтобы пропустить свистнувшую ледяную крошку мимо — только щеку поцарапала. Но не испугалась, а разозлилась. И сама не поняла, как, вместо удачно собранного снежка из руки вылетело голубое пламя. Да как приложит противника пониже спины! Упал, как подкошенный. Надо надеяться — не прибила.

Ледяной Эйд задумчиво замер над поверженным соперником, развеивая заклинания и опуская меч. Присел — проверяет, жив ли?

— Льдинка, ты всегда действуешь настолько быстро?

— Не надо было спасать, так бы и сказал, — фыркнула, подходя и стремясь скрыть дрожь.

За него же, дурака, испугалась.

Наверное, Эйд почувствовал. Встал, потянувшись к ней. Легко подхватил за талию, переставляя рядом и прижимая к себе.

— Не бойся за меня, — холодный голос прозвучал чуть теплее обычного, — я в состоянии защитить и тебя, и себя. Это была проба сил, а не нападение. С ним я уже разобрался.

— Он тебя чуть не убил, — возразила неуверенно, чувствуя себя несколько неловко.

— Нет, Риналлион на самом деле проигрывал, — возразили спокойно, — и он тоже это понимал. Но вот поражение от юной снежной — весомый удар по самолюбию.

Её увлекали прочь по ступеням, не давая обернуться.

— Его заберут. Тебе не нужно об этом думать, Аная.

Какое-то время они шли по коридорам молчании. Как ни удивительно, но они не были закованы в знакомую серебристо-синюю гамму. Скорее, здесь преобладали песочные оттенки.

— Мне нравятся теплые цвета, — неожиданно заметил Эйд. Его голос сухо звякнул в пустом коридоре.

Все слуги при их виде либо спешили сбежать, либо вытягивались в струнку и кланялись. Эйдаллион определенно пользовался у них популярностью.

— Немного неожиданно. Вообще все это, — пояснила, не находя слов от окружающей роскоши. — Зачем вы меня позвали, лед? Поблагодарить?

А теперь ей и возвращаться некуда. А где тут жить? Как устраиваться, чтобы магии учиться? Конечно, свои накопления она прихватила, но…

— Аная, моя благодарность безмерна, — холодные бирюзовые глаза осмотрели с ног до головы, — но дело не в этом. Странно, что ты не ощущаешь.

— Не ощущаю чего?

Загадки, сплошные загадки!

— Прошу… — её подвели к резным огромным дверям, предупредительно распахивая их внутрь помещения. Нет, целого комплекса помещений!

Это была огромная прихожая, а дальше виднелись двери в другие комнаты.

Глава 8

— Это все… мне?

— Разумеется, — Эйдаллион невозмутимо кивнул, проходя следом, — во дворец учителям будет приходить гораздо удобнее. К тому же, здесь есть специальные комнаты для учебы молодых снежных и ледяных.

Он подождал, пока она разденется, не отводя мерцающего взгляда. Странного, нечитаемого. От него почему-то становилось жарко.

— Я буду жить во дворце? Ва… твоем? — поправилась в ответ на задумчивый перебор когтями в воздухе.

— Моем. Нашем, — невозмутимо договорили.

А потом кто-то нахальный, совершенно не соответствуя своему ледяному прозванию, притянул её к себе, обнимая так крепко, что кружилась голова. Притиснул тело к телу, сердце к сердцу, не отводя сверкающего взгляда.

И впился губами в губы — ненасытно, жадно, словно изголодался по женской ласке.

Никогда от неловких первых поцелуев так не кружило сладко голову. Никогда не дрожало пьяняще сердце, не растекался жар пополам со льдом по венам. Она вцепилась в него сама, обхватила руками плечи.

Чужая ладонь легла на грудь, лаская сквозь ткань и вызывая низкий, протяжный стон. Словно и не она это. Вторая рука уже ползла под юбку, приподнимая её, царапала когтями, лаская кожу на бедрах, заставляя дрожать, желать чего-то большего.

Ледяной был умелым во всем — что во владении оружием, что в занятиях любовью. Порывистым, неожиданно чутким и внимательным. И она таяла, теряя голову, когда чужие зубы нахально прихватывали шею и плечи. Извивалась, когда, уложив на постель, с неё стаскивали платье, что-то тихо шипя под нос.

И совсем обезумела от наслаждения, когда он смотрел на неё, обнаженную, лаская одним взглядом.

А после… после было невыносимо восхитительно, капельку больно, страстно и совершенно сумасшедше.