Хозяин собаки

Деникс кивнула. Сайлекс осторожно приколол цветок к ее гладким черным волосам, таким непохожим на кудри Фиа. Деникс, не отрываясь, смотрела ему в лицо.

– Сайлекс, – тихонько промолвила она.

– Тихо, – шепнул Сайлекс, бросив взгляд поверх ее плеча. – Обернись, только медленно.

Деникс обернулась и посмотрела туда, куда указывал Сайлекс. Невдалеке стояла огромная седая от старости волчица с белой отметиной на лбу.

– А у меня с собой ничего нет, – разочарованно пробормотал Сайлекс.

– У меня есть немного птицы. – Деникс вытащила из котомки гусиную грудку и протянула Сайлексу.

– Нет, – решил он. – Эта честь принадлежит тебе.

У Деникс глаза полезли на лоб от неожиданности. Вслед за Сайлексом она подошла к волчице, которая терпеливо ждала, когда они приблизятся.

– Я боялся, что тебя уже нет в живых, – обратился к зверю Сайлекс.

Деникс задержала дыхание, когда из-за деревьев выскочила молодая волчица – без сомнения, прямой потомок той, что стояла сейчас перед Сайлексом: она не только была крупнее прочих – на лбу у нее белела та же отметина, еще отчетливей напоминающая человеческую ладонь. Обе волчицы соприкоснулись носами в знак приветствия.

Люди застыли в двадцати шагах от них.

– Какой бесстрашный зверь! Она не боится смотреть нам в лицо, как и ее мать, – благоговейно сказал Сайлекс.

– Я бросаю? – взволнованно спросила его Деникс.

– Нет, погоди.

И тут произошло неслыханное: молодая волчица трусцой подбежала к людям, остановилась всего в паре шагов и с интересом принялась их разглядывать. Деникс почтительно опустила подношение на землю, и они с Сайлексом попятились, склонившись в полупоклоне. Волчица повела носом, принюхалась, осторожно взяла мясо в зубы и застыла, не сводя глаз с людей.

А потом обе волчицы исчезли среди деревьев.

Потрясенные Сайлекс и Деникс обменялись немым взглядом, широко раскрыв глаза.

– Она чуть было не взяла подношение из твоих рук, – ахнул Сайлекс.

– И что это значит?

– Надо подумать. Наверняка это хороший знак.

– Сайлекс, – сказала Деникс и коснулась его руки, – нас с тобой кое-что объединяет. Волчица приближается только к нам двоим.

Сайлекс задумчиво кивнул.

– Ты права, Деникс, – согласился он с улыбкой, – надо рассказать остальным!

С этими словами он побежал обратно в лагерь. Деникс закусила губу и бросилась за ним.

Цветок выпал из ее волос и упал на землю.

* * *

– Собак! Мор! – звала Калли сыновей, надрывая голос. – Где вы? – кричала она в сгущающиеся сумерки. Когда, наконец, братья явились на зов, она напустилась на них:

– Почему вы не откликались?

– Извини, мама, – упавшим голосом ответил Мор и попытался прошмыгнуть мимо нее, но она схватила его за руку и ахнула, увидев его лицо.

– Что у тебя с глазом?

– Ничего, – пробормотал Мор. Левый глаз заплыл и не открывался, скула опухла и покрылась разноцветными синяками.

– Кто это сделал? – с нажимом спросила Калли.

– Мы играли, – бесцветно ответил он.

– Ничего себе игры. Кто тебя избил? Грат? Винко?

Мор стряхнул ее руку.

– Просто играли, – огрызнулся он. – Оставь меня в покое. Я сам о себе позабочусь.

Калли остолбенела от нелепости заявления. Восьмилетний мальчик сам позаботится о себе?

Впрочем, мальчишки вечно озорничают, и мать не должна вмешиваться, если они чего-то не поделили между собой – это отцовские заботы. По-хорошему, разбираться должен бы Пэллок.

– Хорошо, Мор, иди, – нехотя пробормотала она.

Надувшись, мальчик стал укладываться спать. Глаз болезненно пульсировал, кровоподтеки на боку и спине, которых мать не заметила, болели. Из разбитой губы сочилась кровь.

* * *

Сородичи шли к месту зимовки, когда до них донесся волчий вой. Слышали его и Волколюди, преследовавшие то же стадо оленей, что и волчья стая.

Никто из людей не знал, что означает этот вой, раздавшийся средь бела дня. Ночные завывания волков напоминали Сородичам о неизъяснимых силах зла, ежевечерне убивающих солнце. Женщины тесней прижимались к мужьям, а холостяки, остававшиеся на мужской стороне, тревожно переглядывались, скрывая охвативший их страх. Волколюди, напротив, с благоговением прислушивались к потусторонней песне покровителей, которые приводили их к добыче.

Только другим волкам был понятен этот пронзительный, рыдающий вой. То был похоронный плач. Заслышав его отголосок, звери, на время забыв обо всем, тоже вскидывали морды к небу, оплакивая умершего собрата.

Старая волчица сумела выжить в голодное время благодаря подношениям Волколюдей. За свою долгую жизнь она четырежды приносила щенков; ее внучка, которая приняла пищу из руки человека, возглавила стаю вместе с вожаком и ожидала приплода. Стая росла и крепла, и не в последнюю очередь благодаря старой волчице.