Хозяин собаки

– Пора выдвигаться на зимовье, – заявила ему Калли.

– Совет женщин, наконец, решил? – с облегчением спросил Урс.

– Да, – подтвердила Калли. – Только не… Белла. Мы все знаем, что уже пора. Дни становятся короче.

– Но если женщины не готовы… – начал Урс.

– Женщины готовы, – перебила его Калли. – Поговори с женой.

– Понимаешь… – Урс пожал плечами и снисходительно улыбнулся. – С женщинами иногда сложно разговаривать.

– Нет, не понимаю, – сердито ответила Калли. – Она твоя жена. Чего ты боишься?

Лицо Урса вытянулось.

– Я не боюсь, – ледяным тоном произнес он.

– Ну так поговори с ней.

– Не надо мной командовать. И не смей указывать ловчему, как ему говорить с женой.

Калли молча уставилась на него.

– Куда делся тот человек, с которым я встречалась в верховьях реки? – чуть слышно спросила она. – Он ничего не боялся.

Урс, к своей чести, всерьез задумался над вопросом Калли.

– Тогда казалось, что все просто, – наконец ответил он, бессильно опустив руки. – Я думал, для меня нет ничего невозможного. А теперь… теперь я должен думать об охоте. Если нам снова не повезет, начнется голод. Но сейчас надо держаться вместе. После того, что случилось, высылать следопытов нельзя. Ты права. Теперь мне страшно.

* * *

– Хочешь сама бросить? – предложил Сайлекс, не спуская глаз с волчицы.

– Нет, Сайлекс, бросай ты, – вполголоса ответила Деникс. Глядя на то, как непринужденно приближается к ним волчица, она едва не рассмеялась. Волчица и Сайлекс были друзьями.

Сайлекс опустился на колено, и Деникс затаила дыхание. Он протянул волчице кусок мяса, и та взяла его прямо из руки, как ни в чем не бывало. Держа мясо в зубах, волчица повернулась к людям спиной и исчезла среди деревьев.

– К этому невозможно привыкнуть, – дрожащим голосом заявила Деникс.

– Да, – согласился Сайлекс. – Я понимаю, о чем ты.

– Для меня большая честь сопровождать тебя, Сайлекс. Почему ты не зовешь с собой других? Бракха, например?

Они затрусили обратно в лагерь.

– Бракх предпочитает оставаться в лагере. А ты наш лучший охотник. Тебя все уважают, Деникс. И… мне просто нравится, что ты со мной, – признался он и искоса взглянул на девушку. Она смотрела на него, широко раскрыв глаза.

– В чем дело? – спросил Сайлекс.

Деникс коснулась его плеча, и они остановились, дыша ровно и легко.

– Сайлекс, я должна тебе кое-что сказать.

Они стояли посреди равнины, покрытой жухлой, сухой травой, где добычу можно было заметить издалека, но и самим стать добычей. Сайлекс не раз замечал на этих равнинах бродившего вдалеке льва. Ему было не по себе и не терпелось вернуться в племя.

– Сайлекс, – сказала Деникс, кусая губы и, очевидно, борясь с собой. Сайлекс против воли смотрел на ее губы. Их контуры складывались почти в идеальный круг, всегда привлекавший его взгляд.

Он увидел, что она раскраснелась, словно бежала полдня, и им овладело странное беспокойство.

– Не будем терять времени.

– Пожалуйста, послушай.

Сайлекс поднял брови.

– Тебе правда нравится, что я с тобой? – спросила она.

Глядя в ее большие печальные глаза, Сайлекс, сам не зная почему, вспомнил, как по ее нагому телу стекали струйки воды. Это был не самый подходящий момент для воспоминаний: Деникс, очевидно, хотела сказать ему что-то важное насчет охоты. По правде говоря, воспоминание о том дне посещало Сайлекса регулярно; зачастую он засыпал, вновь и вновь представляя себе Деникс, стоящую по колено в воде.

– Почему ты так смотришь на меня? – шепнула Деникс.

Сайлекс вздрогнул.

– Извини.

– Не извиняйся. Скажи, почему, – настаивала она.

Сайлексу показалось, что Деникс прочла его мысли.

– Ты что-то хотела мне сказать.

– Что ты чувствуешь, Сайлекс? Что ты чувствуешь ко мне?

Внутри него что-то всколыхнулось, будто целое стадо вздрогнуло и понеслось, не разбирая дороги. Глядя на волнующуюся грудь Деникс, он вспомнил жаркие объятия Фиа, и в его глазах сверкнуло нескрываемое вожделение.

– Это невозможно, Деникс, – в отчаянье прошептал он и отвернулся, оттолкнув ее руку.

– Сайлекс! – позвала она, но Сайлекс уже умчался прочь, не чуя под собой ног.

Лишь один человек мог догнать его. Деникс.

Но она не стала его догонять.

* * *

Глядя на желтеющую день ото дня листву, Лира не ощущала печали, обыкновенно присущей другим людям по этой поре. Деревья вступили в битву с холодом и тьмой, сбрасывая обескровленные мертвые листья. По правде говоря, Лире нравилась осень, и она не возражала против того, что Белла до сих пор не увела Сородичей на зимовье.

Лира ото всех скрывала свое горе, как скрывала от посторонних глаз, даже от собственной матери, любовь к Собаку. Она уходила подальше, придумав себе сложное и трудоемкое занятие, которое отвлекало ее от горестных мыслей с утра до самого вечера, когда она, истощенная тяжелым трудом, валилась спать. И это занятие Лира тоже держала в секрете.

Она видела, что Мор никак не может решиться заговорить с ней, и хорошо понимала его чувства. Несколько раз он собирался с духом, чтобы начать разговор, но обрывал себя на полуслове и с потухшим взглядом уходил прочь.

Наконец оба они устали от отчужденности.

– Где ты пропадаешь целыми днями? – спросил Лиру Мор.