Хозяин таёжного неба

— Хорошо, Здислав, — сказал Хвалогор. — Так и быть, прощаю я тебе самовольство. Не столь уж и велика вина у этих затрясинников, чтобы из-за них с демоном ссориться. Но на будущее запомни, что на моих землях один я над своими холопами властен. Кого захочу — того помилую, а на кого укажу — того и жизни лишат. Потому как я здесь полный хозяин. И коли встанешь ты вновь на моём пути — будешь иметь дело уже не с боярскими гриднями, а с магами Чародейной палаты.

— Да в гробу я видал вашу Чародейную палату со всеми её магами, — сказал очень невежливо Стёпка. — Встречался я уже с ними. Слабоваты они против демона.

Он посмотрел на гоблинов. Гриняда что-то зло говорил Смакле, тот кивал, а сам всё на Стёпку оглядывался. Толпа не расходилась, все чего-то ждали, может, когда новый барин соизволит отпустить их по домам, может, ещё чего.

— Ну что, — вздохнул Стёпка, подходя к братьям. — Пошли, что ли. Видишь, Смакла, и дракона звать не понадобилось.

Гоблин посопел, исподлобья зыркнул на брата, затем выдавил:

— Не могём мы уйти, Стеслав. Они, весичи-то, Слоёну Гринядину повязали со всей семьёй. Один только Липша в тайгу утёк, схоронился где-тось. Беглые они, а боярин прежнему хозяину возвернуть их надумал. Грамота у его колдуна чародейная, они там все прописаны. Их за приказным домом в конюшне держат.

У Стёпки свело челюсти. Он понял, что и сам теперь не сможет уйти. Потому что, если спасать — то всех. Потому что если даже он и уйдёт — ну если! — то Гриняда всё равно бросится выручать жену. И всё начнётся заново. Вот и лосьвинцы потому же не спешат расходиться, ждут, как дело дальше повернётся, не освободит ли демонский отрок заодно из неволи и всю прочую родню. А вообще — всё повторяется. После освобождения Смаклы пришлось вызволять из клетки Бочагу. После освобождения гоблинов, нужно спасать их семьи. И никуда не денешься. Он посмотрел на мрачное, полное обречённой решимости лицо Гриняды, вздохнул и пошёл к крыльцу.

— Али что-то забыл, демон? — весело спросил Хвалогор. — Али золото уплатить надумал? Али вспомнил чего?

— Вспомнил, — сказал Стёпка. — Много чего вспомнил. Вы, говорят, в конюшне гоблинов держите. Зачем?

— А это, Здислав, беглые холопы. Мы их изловили и хозяевам вернём. А те хозяева нам за то, наших беглых вернут. И будет здесь порядок и закон.

— А по-моему, это до вас здесь были порядок и закон, а теперь сплошное беззаконие. Так что никого вы никуда не уведёте.

— Вот как? — сделал удивлённое лицо боярин. — Отчего же?

— Да оттого же, — пожал плечами Стёпка. — Я вам не позволю.

Боярин помрачнел, отчего его лицо стало ещё неприятнее, и сказал уже другим, очень злым голосом:

— Всех беглых холопов наш государь повелел вернуть прежним хозяевам и примерно наказать, дабы прочим неповадно было. И не тебе, демон ты или не демон, государев указ отменять. При мне имеется грамота, в коей все беглые поимённо записаны. Лишнего мне не надобно, а требуемое заберу.

— Меня ваши грамоты не интересуют, — отрезал Стёпка. — Я сказал, что не позволю, значит, не позволю… И между прочим, по какому праву вы здесь распоряжаетесь? Разве Таёжный улус уже поделили? Где у вас грамота о том, что Лосьва становится вашим владением?

— А мне и без того ведомо, что все пять сёл по эту сторону Окаяни отходят под мою руку, — снисходительно усмехнулся Хвалогор. — Поверь мне, демон, всё уже поделено и обговорено. А грамоту написать недолго, нынче её нет, а назавтра, глядишь, уже и печатью магической скреплена.

— Вот когда будет у вас такая грамота, тогда и приходите, — сказал Стёпка. — А сейчас вам тут делать нечего. Не имеете права на чужой земле распоряжаться.

Подвояр тут же объявился у боярского плеча, зашептал что-то шибко важное на ухо, не иначе ябедничал. Выслушав колдуна, Хвалогор довольно кивнул, спросил вкрадчиво:

— А ты сам, Здислав, неужто из таёжного улуса родом? Мне мой колдун донёс, что ежели ты истинный демон, то и для тебя эта земля навовсе чужая. Так по какому праву ТЫ здесь распоряжаешься? Кто тебе дозволил боярской воле перечить?

— Демонам дозволения не нужны, — сказал Стёпка, не придумав ничего лучшего. — Меня попросили помочь, и я помогаю.

— Но отчего же ты помогаешь этим? — Хвалогор пренебрежительно указал на испуганных лосьвинцев. — Может быть, если я тебя очень хорошо попрошу, ты возьмёшься помогать нам?

Стёпка скривился и помотал головой:

— Не возьмусь.

— Отчего?

— Вы мне не нравитесь. Вы… — он чуть не сказал, что боярин с подручными стоят на «тёмной стороне силы», но вовремя спохватился, о «Звёздных войнах» здесь и слыхом не слыхивали. — Вы людей не жалеете. И думаете только о себе.

— Ты не прав, — возразил боярин. — Своих людей я жалею. У меня их и без того не слишком много. А холопы — это ведь не люди. Это быдло работнее. Его пороть надобно, подгонять и принуждать, потому как иначе — разбегутся.

«От такого хозяина я бы тоже разбежался» чуть было не сказал Стёпка. Хорошо — вовремя язык прикусил. Потому что тогда получилось бы, что он тоже себя к подневольным холопам причисляет. Сразу перестанут уважать и бояться.