Хозяин таёжного неба

— Об этом отроке вся тайга уже гудит, оркимаги на него зуб точат, весичи решить не могут, то ли сговариваться с ним по-хорошему, то ли войну ему объявить не на жизнь, а на смерть. Во всём улусе хозяйки за радость великую посчитали бы, чтобы Мирянин освободитель к ним в дом погостить наведался, а они про беду мне тут говорить будут…

Брям-м-м!!! Чугунок вывалился из рук Смаклиной матери и покатился по полу, расплёскивая горячую воду. Сама женщина уставилась на Стёпку так, словно он с Луны к ним за стол только что свалился прямо в скафандре. Бракша закряхтел и распустил тесный ворот рубахи, мешающий дышать. Дед, тихонько сидящий в отцовом углу, весело смотрел на Стёпку. Стёпка покраснел. Ну вот, кончилась спокойная жизнь. И кто эту медведьму за язык её медвежий тянул?

— Так он вам об себе самого важного-то и не поведал! — догадалась медведьма. — То-то вы на него сыскоса смотрите, ровно он у вас украл чего.

И тут Стёпка не выдержал:

— Я не только Миряну от заклятия освободил! И вообще, это всё случайно получилось. Я даже не знал. У меня и другие… эти… приключения были, — он чуть не сказал «подвиги», но вовремя прикусил язык. Хвастаться не хотелось. Ну, ладно, пусть не подвиги, пусть просто победы. Но ведь были же, были! Оркимага на Бучиловом хуторе он ведь победил? Победил. И боярина Всемира от верной гибели спас… И опять он вовремя удержал едва не сорвавшиеся с языка слова. О спасении весского боярина в этом доме лучше не упоминать.

Ему было досадно. Получалось так, что в Таёжном улусе демона Стеслава будут помнить только как случайного освободителя Миряны. Конечно, очень здорово, что он помог несчастной девушке избавиться от проклятия (и окончательно умереть, между прочим), но это ведь было не самое значимое свершение в его здешней жизни. А дракон? А оркимаги? А разбойники и немороки? А вообще всё? Он с волшебным мечом в руках летает, понимаешь, по всему улусу, справедливость восстанавливает, разных гадов гоняет, и что? Одна расколдованная Миряна всё перевешивает? Этих женщин послушать, так вообще какая-то девчачья история получается, почти что сказка о спящей царевне. И тут же липкая от мёда Ревяка ловко переползла с медведьминых колен на Стёпкины. Ну точно — слюнявый герой девчачьей сказки. Нет, решил он твёрдо. Сегодня же соберу пацанов и расскажу им, как сражался с немороками в Оркулане. А чтобы до конца поверили, изрублю в мелкую стружку какую-нибудь ненужную железяку. Или даже две железяки. Не хочу быть царевичем Елисеем!

Медведьма посмотрела на него долгим, мудрым взглядом и спросила негромко:

— А не притомился ли ты, отрок, по тайге шастать?

— Нет, — сказал Стёпка, потом подумал и поправился, — Немного. Мне бы только друга отыскать.

— Друга своего ты отыщешь. Это я тебе твёрдо обещаю. Не сегодня-завтра распогодится, да и отправляйся к чародеям. Дракона своего не надумал ещё, куда посля спровадишь? Али с собой заберёшь?

— Нет, — повторил Стёпка. — Нельзя мне его с собой. Я его, наверное, расколдую. Пусть маленьким останется. Так всем лучше будет. И ему.

Смакла после этих правильных слов вздохнул и понурился, но его печаль осталась незамеченной.

— И то дело, — согласилась медведьма. — А то я уж прибоялась чуток, уж больно не ко времени этакая зверина в тайге объявилася. И без неё забот хватает. Ты мне вот что… О Миряне я уже всё знаю, мне бабоньки обстоятельно обсказали… — она совершенно по медвежьи помотала головой. — Я ведь эту Старуху, что по тайге шастала, не припомню сколь раз встречала, чуть ведь не раскланивалася с нею. И в башку мою лохматую даже прийти не могло, что это Миряна заколдованная. Да и никто о том не помышлял. Болтали о ней всякое, всё больше сплетни глупые да слухи, а правда никому не давалася.

Она замолчала, задумавшись о чём-то. Ревяке надоело ползать по Стёпкиным коленям и она перебралась опять поближе к мёду. Смакла сидел притихший, только посверкивал чёрными глазками по сторонам да уши насторожил, впитывая каждое сказанное слово. Его мать сноровисто выставляла на стол горшки с кашей, соленья, варенья и прочую снедь. На Стёпку она теперь поглядывала с ещё большим испугом, и Степан, кажется, догадывался, отчего. Она теперь боялась, что освободитель Миряны в отместку за не слишком радушный приём нашлёт чего доброго на её дом какое-нибудь проклятье.

— Ты мне вот о чём поведай, отрок, — вновь заговорила медведьма, помешивая в горшке исходящую паром тыквенную кашу, — Ты не припомнишь ли поточнее, в каком месте ты Мирянин наруч отыскал?

— Какой наруч? — не понял Стёпка. Ему подумалось, что медведьма, кажется, не совсем точно знает об обстоятельствах расколодования Миряны. Наверное, бабоньки что-то переврали, передавая ей эту историю через пятые уста.

— Наручь, коим Миряну колдун зачаровал, и в коем его заклятие сокрыто было. Кольцо витое, на запястьях девки носить любят.