Хозяин травы

— Ты совсем глупая, что ли? Не понимаешь, где находишься? Не отделение, а вводят в нас. Говорят, что анальгин, а сами в шприц туберкулезу наберут и колют. Ну бактерии, элементы такие медицинские, навроде чумы, с анальгином смешают и колют. А потом изучают, опыты делают, выживем или нет. «Не волнуйтесь, не волнуйтесь!» — передразнивает она кого-то. — А я не волнуюсь. Я свои права знаю. Ни-ка-кого юридического права не имеют колоть!

Девочка хихикает.

— Смейся, смейся. Недолго тебе еще смеяться. Близятся, близятся сроки-то. В древних книгах все про это прописано. Погонения скоро начнутся, страшные погонения. Сказано, — женщина воздевает острый палец к потолку, — войны пойдут, войны... Мне женщина одна богомольная по секрету доверилась. И хоронить будет некому. Уже по телевизору тарелки показывали летающие. А кто знает, что в них, в этих тарелках?!

— Котлеты с перловкой, — прыскает девочка.

Толстуха одобрительно смотрит на нее и говорит:

— И впрямь жрать чего-то захотелось.

Капля упала... Вторая... В трубочку — в катетер — в вену... В трубочку — в катетер — в вену... А вы не умрете? Кап... Не умрете? Кап... Не умрете? «Олеся, детка, смотри, что я придумала. Я на тебя завещание написала. На квартиру. А вдруг я и впрямь заболею. Как же ты без меня будешь?» В катетер — в вену... В катетер — в вену... Олеся на кухне, вся перемазанная солнечной сладостью, смеется: «Да вы, Анна Сергеевна, еще меня переживете». — «Да я так, девочка, мало ли что, ты не бойся, я еще не скоро умру. Еще на твоей свадьбе... Нет-нет, не хочешь замуж, ну и не надо, без них обойдемся». Обойдемся... Обойдемся... Обойдемся... «А это, Анна Сергеевна, Костик. Он на параллельном курсе учится. Стихи пишет. Я его чаем напоила. Ничего, что мы здесь у вас похозяйничали?» Так, значит, этот, с бабьим лицом, — Костик. Расселся на кухне, как хозяин. «Ну что ты, Олеся, ты же у себя дома. Пейте, Костик, пейте. А может, вы кушать хотите? Мужчина должен кушать». — «А я не мужчина». — «А... кто же вы?» — «Никто изначально не мужчина и не женщина». — «То есть как это?» — «Пол — это следствие падения духа в материю. А я уже вышел из цепи перевоплощений. Мое астральное тело больше не подвергается воздействию половых ферментов. Как говорит йог Чандрачарака...» — «Йоги? Это которые на голове стоят?» Олеся хохочет: «Ой, Анна Сергеевна, ну вы и скажете. Йоги — это которые в астрал выходят. Так, Костик?» — «Ну, для данного этапа вашего развития можно и так». — «Олеся, ну что же ты. Корми гостя. Картошечки хотите?» — «Спасибо, у вас правильная аура, вот только... Да нет, ничего».

— Женщины, на обед!

— Женщины, на осмотр!

— Женщины, свет гасите, спать пора...

«Олеся, а Костик этот, он что, ненормальный?» — «Костик? Да нет, он просто преодолел свой пол. Ну, то есть он мне все объяснил, он физически мужчина. Только давно не перевоплощался. Карму отрабатывал. Он говорит, на высотах духа пола не существует». — «Ты бы с ним, детка, все-таки поаккуратнее, мало ли что...» — «Да нет, он хороший».

«Ну что, Сергевна, скоро бабушкой будешь?» — «Да вы что ж это, Настасья Ивановна, такое говорите?» — «Да ты что, слепая, что ль? Губы-то у ней как распухли! И пятнышки на лице. Да ладно, ладно, мое-то какое дело. Не моя печаль чужих детей качать». — «Олеся, детка, тебя опять вчера тошнило? Как же так? Нет, рыба была свежая. Ну не расстраивайся, не надо. Заявление в ЗАГС подать нужно. Как — не может? Почему?» — «Он говорит, что это ввергнет его в новый круг перевоплощений. Что он тогда упадет в свое низшее «я». Что надо быть выше земного брака». — «Как же так, детка? Может, в деканат на него написать? Ну не расстраивайся, бог с ним, с твоим Костиком. И без него ребеночка вырастим». — «Нет! От меня пахнет». — «Чем пахнет?» — «Воняет. От меня воняет. Я грязная! Грязная! Грязная!» — «Успокойся, успокойся, что ты?» — «Не подходите ко мне, Анна Сергеевна, не подходите! Я воняю!» — «Господи Иисусе, да что с тобой? Куда же ты? Олеся, вернись!» Дверь хлопает, хлопает, хлопает. Ушла. Бросила ее. Все бросили. Никто не навещает. Никому не нужна.