Хозяин урмана

В этот момент волков заметил и Степан. Вернее, одного волчару, перегородившего внезапно ему дорогу. Зверь был одновременно красив и ужасен — той дьявольской красотой хищника, совершенной машины для убийства, какая отличает их от остального животного мира. Красота хищников завораживает и пугает. Достаточно вспомнить хоть акулу, хоть касатку, хоть тигра… Даже обычная домашняя кошка! Пока она мурчит на диване — милое и обаятельное существо. Но как только оказывается где-нибудь на природе, на даче, она преображается мгновенно, и хозяева часто испытывают самый настоящий когнитивный диссонанс, видя, как их ласковый барсик или мурзик вмиг превращается в отвратительного и беспощадного убийцу бурундуков, мышей и кротов, которых еще и таскает в дом напоказ, дескать, вот я какой крутой!

Степан встал как вкопанный, подняв по уговору левую руку: опасность! Потом медленно стянул ружье с плеча и взял наизготовку. Я прекрасно понимал, что прицелиться парень не успеет, но пугнуть зверя вполне может. Вот только испугается ли волк?..

Почему-то совершенно не к месту в голове всплыла история, услышанная еще в юности от одного лесника, приятеля моего отца. Лесник оказался застигнут в лесу пургой, сбился с пути и решил заночевать. Выбрал кедр потолще, закопался в снег с подветренной стороны комля. Но утром его обнаружила стая серых разбойников. Лесник понял, что не дойдет, если не прогонит хищников. Он начал стрелять. Сначала вверх. Но волки отреагировали только на первые два выстрела, а потом спокойно улеглись кругом по сугробам. Тогда лесник попробовал подстрелить одного или двух. Он знал, что если волки сильно голодны, то они запросто могут разорвать и съесть убитого или тяжелораненого товарища. Однако ему и тут не повезло. Попал он только в одного и то лишь ранил. Но остальные не только не испугались — они явно обозлились, стали рычать и подвывать, кружили вокруг кедра, делали ложные выпады, будто бросаются в атаку. Лесник стрелял и стрелял, пока не кончились патроны… Так вот он утверждал, что волки считали выстрелы! Говорил, как будто они знали, сколько у него зарядов, и когда они кончились, звери смело вышли из укрытий и двинулись к человеку. Спасли того лесника охотники. Услышали пальбу и решили проверить, кто же так бездарно тратит боеприпасы…

— Что будем делать? — тихо спросил Дюха, подойдя ко мне вплотную. — Вроде бы волки летом на людей не нападают, да еще на целую группу?..

— Это неправильные волки, — сказал я совершенно серьезно, — но ты прав: надо что-то срочно предпринимать, долго мы здесь не продержимся… Степан, — повысил я голос, — перед тобой, похоже, вожак?

— Да, дядя Дима, но я не хочу убивать его.

— И не надо. Пугни его одиночным. Лучше, чтобы картечь прошла как можно ближе… Вон, рядом с ним пень, я вижу. Давай в него!

Степан так же медленно повел стволом от бедра. В сгустившейся тишине выстрел прозвучал, как удар грома. И, каким бы ни был смельчаком вожак стаи, но грохот, пламя, дым и разлетевшийся на куски буквально под его носом пень сделали свое дело. Нервы волка не выдержали, и он метнулся в сторону, в заросли ольхи, поджав хвост, как обычная дворняга!

— Молодец, Степа! — рявкнул Дюха и молниеносно выпалил по очереди вправо и влево, как заправский рейнджер.

Лес тут же огласился визгом и рычанием — картечь все-таки нашла себе жертву. Мы, не сговариваясь, рванули вперед с максимальной скоростью, на какую были способны. Этот полубег, полушаг продолжался минут двадцать. Наконец все выдохлись и буквально рухнули в мох, дыша широко раскрытыми ртами, как рыбы.

Отдышавшись, притихли, стали озираться, но признаков преследования не заметили. Быстро перекусили сухпайком, попили воды и двинулись дальше. А когда пересекали неширокую гарь, внезапно были атакованы птицами! На нас со всех сторон ринулись дятлы, пустельги, сороки, по-моему, даже пара ястребов-тетеревятников. Птицы крутились над головами, норовили ударить клювом и когтями в лицо, в темя.

В этот раз носилки тащил Дюха. Пришлось мне выполнить роль системы ПВО. Я быстро перезарядил ружье мелкой дробью и сделал пару выстрелов в разные стороны. То же проделал не растерявшийся Степан. Рассерженные пернатые разлетелись кто куда, оставив в воздухе несколько перьев, а одна пустельга неловко, по дуге, ушла в мелколесье — видимо, дробь повредила-таки ей крыло. Мы, конечно, снова припустили со всех ног, чтобы оказаться под пологом леса до повторной атаки. И это уже не выглядело случайностью!

На коротком привале я поделился сомнениями с остальными.

— Не могу избавиться от ощущения, что животных на нас кто-то направляет.

— Мойпар — больше некому, — тут же заявил Андрюха, смазывая антисептиком ссадину на лбу.

— Это становится несмешным, — сказал я. — Так мы можем и не дойти до ночи.

— А он именно этого и добивается!

— Мойпар хочет вернуть сэн лыпийн, — мрачно повторил Степан. — Нужно отдать…