Читаем Хозяин урмана полностью

В понедельник, без пяти минут девять, в просторный, светлый кабинет генерального директора треста на шестом этаже с видом на долину Томи вошел тот самый VIP-пассажир, прибывший днем раньше на личном самолете. Вошел он по-хозяйски, окинул цепким, исподлобья, взглядом помещение и вразвалочку, но стремительно, направился к креслу у дальнего конца стола заседаний. Сбросил пиджак на высокую эргономичную спинку, сел, поерзал и принялся регулировать высоту и наклон сиденья с помощью пульта, напоминающего телевизионный.

Строгая, даже немного чопорная женщина лет тридцати в светлом деловом костюме возникла в дверях кабинета.

— Артур Михайлович, доброе утро.

— Доброе… — рассеянно откликнулся крепыш, терзая пульт. — Вы кто?

— Я — ваш секретарь-референт, — представилась женщина хорошо поставленным сопрано. — Меня зовут Эльвира Константиновна…

— Длинновато, — поморщился Беров. — Будете Эллочкой.

— Но я…

— Вас что-то не устраивает?

Женщина вспыхнула от возмущения, однако сдержалась, манерно поджала полные, чувственные губы.

— Все в порядке. Какие будут распоряжения, господин директор?

— Главного инженера, начальника геологов и начальника службы безопасности сюда. И сейчас. — Беров окинул секретаршу критическим взглядом. — Да, Эллочка, и смените имидж: образ «синего чулка» вам явно не подходит.

На этот раз женщина фыркнула, развернулась на каблуках и захлопнула за собой дверь. Вернее, попыталась, так как дверь оказалась снабжена механизмом доводчика и погасила невежливый жест секретарши.

Беров секунду смотрел ей вслед, ухмыльнулся и достал мобильник. Выбрал номер из «горячего» списка.

— Привет, Прокоп, — грубовато заговорил он. — Я уже прибыл. Не ждал?.. А я всегда появляюсь, когда меня меньше всего ждут!.. А мне нет никакого дела, что у тебя еще ничего не готово!.. Все должно быть сделано точно в уговоренный срок. Иначе… Я тебя предупредил: не успеешь — пеняй на себя!

Беров швырнул на стол мобильник и раскрыл стоявший перед ним ноутбук. Несколько минут гендиректор увлеченно шуровал беспроводной мышью, переходя с одного ресурса Сети на другой. Со стороны могло показаться, что человек просто убивает время, на самом же деле Артур Михайлович проводил глубокий поиск по интересующей его теме, причем проводил мастерски, как опытный пользователь. И когда в кабинете появились наконец вызванные «на ковер» руководители, новый хозяин треста уже получил нужную информацию и удовлетворенно расслабился в кресле, слегка покачиваясь вместе с ним на торсионной подвеске.

Первым пред грозные очи начальства явился, как и ожидалось, начальник службы безопасности треста Кирилл Олегович Шурыгин — мощный, почти квадратный, но при этом легкий и быстрый в движениях, что говорило о весьма неслабых физических кондициях безопасника, а его пронзительные, колючие серо-стальные глаза, казалось, видели предметы и людей насквозь.

— Доброго здоровья, господин Беров, — прогудел он. — Разрешите присесть?

— Кирилл Олегович, если не ошибаюсь? — приподнял бровь тот. — Располагайтесь. И подумайте пока о возможности сопровождения нескольких небольших геологических партий, которые я в ближайшее время намереваюсь разослать по Васюганью.

— Сопровождения?!

— Конечно. А что вас так удивило?

— Но ведь обычно геологи ходят без охраны…

— Ходят без охраны обычные геологи. Но у моих партий будут не совсем обычные задания!

Шурыгин не нашелся что сказать, и в кабинете повисла неловкая пауза, к счастью, вскоре нарушенная появлением сразу двух участников созванного совещания.

— Разрешите войти, господин директор? — тихо поинтересовался один, изящно-вальяжный, сухопарый, с благородной проседью в густых коротких, черных как смоль волосах.

— Долго идете! — ворчливо отозвался Беров, небрежным жестом предлагая обоим занять места за столом заседаний.

Мужчины торопливо пересекли обширное кабинетное пространство и уселись напротив безопасника. Вальяжный бросил на него вопросительный взгляд, но Шурыгин лишь дернул в ответ уголком рта.

— Корчить рожи необязательно, — еще более сердито прокомментировал хозяин, — сейчас все узнаете. И представляться не надо — я и так вас всех как облупленных знаю!

Троица молча проглотила этот пассаж и выжидательно уставилась на начальство. Беров прекратил качаться, привел кресло в деловое положение и несколько томительных секунд в упор разглядывал подчиненных.

Перейти на страницу:

Все книги серии Сибириада

Дикие пчелы
Дикие пчелы

Иван Ульянович Басаргин (1930–1976), замечательный сибирский самобытный писатель, несмотря на недолгую жизнь, успел оставить заметный след в отечественной литературе.Уже его первое крупное произведение – роман «Дикие пчелы» – стало событием в советской литературной среде. Прежде всего потому, что автор обратился не к идеологемам социалистической действительности, а к подлинной истории освоения и заселения Сибирского края первопроходцами. Главными героями романа стали потомки старообрядцев, ушедших в дебри Сихотэ-Алиня в поисках спокойной и счастливой жизни. И когда к ним пришла новая, советская власть со своими жесткими идейными установками, люди воспротивились этому и встали на защиту своей малой родины. Именно из-за правдивого рассказа о трагедии подавления в конце 1930-х годов старообрядческого мятежа роман «Дикие пчелы» так и не был издан при жизни писателя, и увидел свет лишь в 1989 году.

Иван Ульянович Басаргин

Проза / Историческая проза
Корона скифа
Корона скифа

Середина XIX века. Молодой князь Улаф Страленберг, потомок знатного шведского рода, получает от своей тетушки фамильную реликвию — бронзовую пластину с изображением оленя, якобы привезенную прадедом Улафа из сибирской ссылки. Одновременно тетушка отдает племяннику и записки славного предка, из которых Страленберг узнает о ценном кладе — короне скифа, схороненной прадедом в подземельях далекого сибирского города Томска. Улаф решает исполнить волю покойного — найти клад через сто тридцать лет после захоронения. Однако вскоре становится ясно, что не один князь знает о сокровище и добраться до Сибири будет нелегко… Второй роман в книге известного сибирского писателя Бориса Климычева "Прощаль" посвящен Гражданской войне в Сибири. Через ее кровавое горнило проходят судьбы главных героев — сына знаменитого сибирского купца Смирнова и его друга юности, сироты, воспитанного в приюте.

Борис Николаевич Климычев , Климычев Борис

Детективы / Проза / Историческая проза / Боевики

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Вечер и утро
Вечер и утро

997 год от Рождества Христова.Темные века на континенте подходят к концу, однако в Британии на кону стоит само существование английской нации… С Запада нападают воинственные кельты Уэльса. Север снова и снова заливают кровью набеги беспощадных скандинавских викингов. Прав тот, кто силен. Меч и копье стали единственным законом. Каждый выживает как умеет.Таковы времена, в которые довелось жить героям — ищущему свое место под солнцем молодому кораблестроителю-саксу, чья семья была изгнана из дома викингами, знатной норманнской красавице, вместе с мужем готовящейся вступить в смертельно опасную схватку за богатство и власть, и образованному монаху, одержимому идеей превратить свою скромную обитель в один из главных очагов знаний и культуры в Европе.Это их история — масшатабная и захватывающая, жестокая и завораживающая.

Кен Фоллетт

Историческая проза / Прочее / Современная зарубежная литература
В круге первом
В круге первом

Во втором томе 30-томного Собрания сочинений печатается роман «В круге первом». В «Божественной комедии» Данте поместил в «круг первый», самый легкий круг Ада, античных мудрецов. У Солженицына заключенные инженеры и ученые свезены из разных лагерей в спецтюрьму – научно-исследовательский институт, прозванный «шарашкой», где разрабатывают секретную телефонию, государственный заказ. Плотное действие романа умещается всего в три декабрьских дня 1949 года и разворачивается, помимо «шарашки», в кабинете министра Госбезопасности, в студенческом общежитии, на даче Сталина, и на просторах Подмосковья, и на «приеме» в доме сталинского вельможи, и в арестных боксах Лубянки. Динамичный сюжет развивается вокруг поиска дипломата, выдавшего государственную тайну. Переплетение ярких характеров, недюжинных умов, любовная тяга к вольным сотрудницам института, споры и раздумья о судьбах России, о нравственной позиции и личном участии каждого в истории страны.А.И.Солженицын задумал роман в 1948–1949 гг., будучи заключенным в спецтюрьме в Марфино под Москвой. Начал писать в 1955-м, последнюю редакцию сделал в 1968-м, посвятил «друзьям по шарашке».

Александр Исаевич Солженицын

Проза / Историческая проза / Классическая проза / Русская классическая проза