Хозяин Вселенной

— Вы все неправы, — голос мой звучит спокойно и ровно. — Я не могу сделать того, что вы требуете.

Напор взглядов разом ослабевает, теперь многие смотрят мимо меня. Решение принято…

— Именно так, Победивший Бурю. Решением комиссии ты отстранён от работы. Твоё дело передаётся на рассмотрение Верховного суда. Более того, ввиду твоей неуправляемости и возможности деяний, могущих иметь глобальные последствия, я вынужден принять меры к твоему интернированию и недопущению проведения тобой задуманных акций. Своей властью я налагаю на тебя ограничение в передвижении вплоть до судебного решения. Ты будешь поселён на отдельном острове в океане, где установлен подавитель телепатии. Разумеется, только на дальнем расстоянии…

«Гаурил… — помимо воли всплывает у меня в голове. — Великий проклятый…»

Ори смотрит мне прямо в глаза. Нет в этом взгляде властной жестокости. Есть только усталость.

«Так может случиться. Извини. Это не игра».

Он вздыхает.

«Одно я могу обещать твёрдо — тебя не разлучат с твоей Иоллой. Но это всё».

Ангел, которого я прежде никогда не видел, неслышно возникает откуда-то — я даже не успеваю заметить, откуда именно. Зато успеваю заметить на пальце перстень с блестящим камушком, и ещё широкий браслет на запястье. Я уже достаточно понаторел в разнообразных боевых устройствах, чтобы понять — с помощью этого прибора можно подвесить в воздухе и сковать силовым полем не то что ангела…

— Ну что, Победивший Бурю, — голос конвоира очень мягкий, проникновенный, — пойдём.

Ленивые, длинные волны с шипением накатываются на берег, пенные потоки струятся меж камней, и, не дойдя до корней прибрежной растительности, откатываются назад. Деревья стоят нерушимой тридцатиметровой стеной, покачивая на ветру синей листвой самой разнообразной формы. Наверное, именно так выглядели когда-то дикие джунгли Рая, ещё не превращённые в роскошные плодовые сады…

«Просто за этим островом некому ухаживать. Нет штатного смотрителя. Впрочем, теперь уже есть. Во всяком случае, голод тебе не грозит».

Я с удивлением ощущаю, что мысли передаются здесь как-то НЕ ТАК — мыслеобразы чуть размываются, непроизнесённые слова будто отдаются непередаваемым шелестящим эхом…

«В пределах острова эффект малозаметен. Но с соседними островами архипелага Изгнания тебе уже не связаться. Тем более с материком».

— Ладно, — мой конвоир встряхивает крыльями. — Есть пожелания, изгнанник?

— Есть, — чуть улыбаюсь я. — Но к тебе это не имеет ни малейшего отношения.

— Тогда у меня всё. Желаю здравствовать.

Конвоир круто взмывает в небо, почти без разбега. Я провожаю его взглядом. О-оп! И нет никого… Я один на необитаемом острове. Ну что же, Робинзон, принимай хозяйство…

Деревья за моей спиной дружно шумят под напором свежего океанского ветра. На горизонте виднеются тёмные пятна соседних островов. Я усмехаюсь. Близок локоть… Ну что стоило бы на моих замечательных крыльях перемахнуть? Четверть часа лёту, а вон до того ещё меньше… Да и на материк, пожалуй, не так уж трудно перебраться. Пара часов лета над водой, вполне посильно…

Но не получится. Я знаю, как это будет. Всё тот же транспортный кокон, невидимый и неощутимый. О-оп! И я обратно тут.

Но и это всё бы ничего. Главное — стойкое ощущение, что во всём этом мире Я ОДИН. На всей огромной планете.

Я даже трясу головой, как будто в ухо мне попала вода. До чего мерзкое ощущение… За эти долгие счастливые годы я уже настолько привык к телепатии, что она кажется мне более естественной, чем слух. Возможность в любой момент ощутить мысли родных, моей жены и дочуры… Как можно лишить этого свободного ангела? Какая жестокость… Ещё бы лишили возможности летать!

Вздохнув, я взмахиваю крыльями, коротко разбегаюсь против ветра и взмываю вверх. Нечего киснуть. Для начала осмотрим мою камеру-одиночку.

С высоты островок выглядит совсем небольшим, шагов пятьсот на восемьсот примерно. Да, для камеры-одиночки более чем просторно, конечно… Просто я уже привык смотреть на всё ангельским взглядом — бескрайние просторы мне кажутся естественными.

— Я назову тебя Шушенский! — кричу я, пролетая над самыми верхушками деревьев. — Остров Шушенский! Как?

Деревья дружно шумят, выражая согласие. Шушенский так Шушенский… Хоть остров Пасхи. Устраивайся поудобнее, тебе тут жить и жить… Вот интересно, сколько мне могут вкатить? Ангелы вообще-то народ щедрый.

Несмотря на скромные размеры, островок создаёт над собой довольно ощутимый восходящий поток, словно стараясь потрафить новому жильцу. Я по спирали поднимаюсь в небо. Выше и выше…

Чушь. От себя не улетишь. И не вытравить гнетущее чувство вины перед Ирочкой и маленькой Мауной. Неужели девочка должна расти без отца? И в Первый полёт без отца? Это же дикость…

Я криво усмехаюсь. Быстро же привыкаешь к высокому гуманизму. Тоже мне, «архипелаг ГУЛАГ»… А вот на моей прародине, к примеру, зэков и сейчас держат в условиях, мало чем отличающихся от загонов для мелкого рогатого скота. А что сделали бы не так давно с подобным мне, проникшим в органы госбезопасности… Неприятно даже подумать.