– Ну чего ты, чего ты… Ну всё же будет хорошо… Ну правда…
Я глажу жену, целую, но Ирочка не спешит отпускать крепко закушенную губку.
– Тебя ни на минуту нельзя оставить без внимания, муж мой, – наконец выдыхает она. – Стоит отлучиться, и он уже в бою… Как ты без меня на Землю не улизнул, удивительно…
Вместо устного ответа я залепляю ей рот поцелуем. Что гораздо эффективнее, между прочим.
«Ну чего ты боишься, маленькая моя? Это же не раньше. У меня же «хранитель» в голове, на самый крайний случай».
Она плачет навзрыд, горько, как обиженный ребёнок.
«Я не хочу, я не хочу этого «крайнего случая», понял?!»
И снова вместо ответа я целую её, губами собираю слезинки. Правый глазик… а теперь левый… и снова правый…
«Если не я, то кто же?»
Она уже затихает, всхлипывая.
«Прости. Я всё понимаю, Рома. Умом понимаю. Я же не дура у тебя… А вот боюсь каждый раз безумно. Думала, когда нам поставят эти штучки, будет легче… Это просто атавизм какой-то, честное слово – такой животный страх за мужа…»
«Это не атавизм. Это любовь».
Я глажу её, целую. Везде-везде.
«От дикого страха есть одно народное средство, между прочим… Я сверху».
В любимых глазищах ещё плещется тревога, но сквозь неё уже протаивает смех.
«Непременно ты?»
«Ну безусловно!»