Хозяин Вселенной

«А вот не догонишь!»

«А вот догоню!»

Я улыбаюсь так широко, как только это позволяет мой изящный ангельский ротик. Уже не счесть, сколько раз происходила подобная беседа. Разумеется, я её не догоню – моё довольно значительное превосходство в живом весе исключает такую возможность. Однако это вовсе не значит, что победа должна доставаться моей женушке даром.

«Сдавайся, о несчастная!»

«Кто сказал? Я счастливая!»

Ирочка резко сваливается на крыло, явно провоцируя меня на сходный манёвр, но я не поддаюсь – сколько раз уже ловился, на выходе из пике и крутом подъёме моя ненаглядная легко оторвётся от преследования. Вместо этого я намеренно отстаю, дабы перехватить супругу на подъёме…

«Самый хитрый, да?»

«Ну, не самый… Но хитрый!»

Ирочка звонко хохочет, и её смех разносится по всему бескрайнему небу.

«А вот так, муж мой?»

Она складывает крылья и стремительно падает вниз, подобно птице соколу на далёкой, страшно далёкой отсюда планете.

«Можно!» – я следую её примеру. Воздух свистит в ушах, и синий ковёр джунглей пока ещё лениво, но с каждым мгновением всё быстрее надвигается, распадаясь на отдельные деревья…

«Ах-ха, как здорово, Рома!»

«Осторожней!»

«Ага, испугался!»

Вместо ожидаемого набора высоты Ирочка резко тормозит распахнутыми крыльями. Ещё миг, и она скрывается в чаще.

«Сейчас я тебя настигну!»

Я с шумом вламываюсь в чащу леса, но Ирочка уже скачет по ветвям, как крылатый Маугли.

– Тебя следовало назвать Прячущейся в ветвях, Юайей!

– Нет, Рома, нет! Я Летящая под дождём! Нет, больше, больше – я твоя Ирочка!

Впереди открывается изумительная полянка, густо поросшая голубой травой, и я отчётливо вижу мысли моей ненаглядной – вот подходящее место, где он меня настигнет…

И разом всё вылетело из головы.

«Что это, Ир?»

Вокруг полянки из зарослей смотрят фарфоровые лики. Мужчина… а это вот женщина… совсем пожилая женщина, даже лицо в морщинах, таких женщин у ангелов не бывает, это невозможно…

«Сейчас не бывает. А тогда были. Это древнее кладбище, Рома».

Я осторожно подхожу ближе. Время и буйные ливни не совладали с искусством древних мастеров, и растительность не смогла поглотить их бесследно. Сколько же лет этому кладбищу?

«Тысячи три, не меньше. Ещё когда ангелы умирали от старости и даже болезней».

Ирочка прижимается ко мне, и я чувствую, как сильно бьётся у неё сердце – не успела отойти от полёта.

Надпись на постаменте, чем-то похожем на земной высоковольтный изолятор, написана знакомыми буквами, пусть и несколько стилизованными. Но прочесть её у меня не получается.

«Это древний язык, Рома. За три тысячи лет язык меняется очень сильно».

«Ты можешь?..»

Она вглядывается.

«Здесь покоится прах Летящей на восток, матери Ищущей плоды и Играющего с ветром, жены Взлетающего в зенит…» А вот и дата… Ого! Да это же конец эпохи Немереной жадности!»

Я обхватываю жену крылом. Надо же, подумать только… На Земле подобные захоронения искали бы археологи. И не нашли бы ничего – все могилы аборигены разоряли нещадно…

«У нас не принято грабить могилы, Рома. То есть бывали эксцессы во времена той эпохи, но такого вандализма, как у людей, не было и в помине. Как видишь, за ним даже присматривают, за этим кладбищем – должно быть, местный смотритель лесного участка. Да и в старину тут нечего было брать, разве только сами памятники».

Её глаза глубоки и бездонны.

«С тех пор многое изменилось, муж мой. Уже давно так никого не хоронят. Мёртвые покоятся в глубоких подземельях, оставив солнечный свет живым. И сам обряд изменился. Не плачут убитые горем родные, нет траурных процессий… Смерть перестала быть горем, Рома. За очень редкими исключениями, которых тоже скоро не станет».

Я размышляю. Вот как…

«Да, ты прав. Я тоже иногда об этом думаю. Эти редкие исключения напоминают всем о том, что есть на свете горе. Они учат переживать и сопереживать. А вот когда кристаллы-микросканеры в головах не оставят смерти ни единой лазейки… Не закончится ли это в конце концов тем, что мы, ангелы, утратим способность сочувствовать чужому горю? Ничто не даётся даром, Рома».

Я обнимаю её руками и крыльями.

«Но ты же мечтала, чтобы однажды в мире не стало слёз. Твоя мечта исполняется у тебя на глазах».

«Мечтала, да. Но есть на Земле и такая поговорка: «Несчастный, ты будешь иметь, что хотел».

Она вдруг шумно встряхивается, не выдерживая тишины древнего кладбища.

– Давай полетим домой. Извини, Рома, но я не могу здесь…

– Понимаю… Вообще-то я бы смог…

В любимых глазищах протаивает знакомый смех.

– Для тебя нет ничего святого, муж мой, – переходит Ирочка на русскую речь.

– То есть как ничего? – округляю я глаза. – Да полно разного святого! Вот же передо мной главная святыня…

Ирочка смешливо фыркает, блестя глазами.

– Ты неисправимый льстец! Всё, полетели!