Хозяин зеркал

Удобно устроив замороженного жабеныша у камина, Рэм присел на диван. От огня волнами наплывало мягкое тепло, и голова тролля отяжелела. «Бум-бум», – стучало в висках. «Бум-бум», – вторили собачьи морды и оленьи рога.

– Бум, – пробормотал Рэм.

Очень хотелось спать, но что-то мешало, что-то, непонятным образом связанное со стервятником. Вздохнув, тролль поднялся с дивана и покачиваясь двинулся к двери.

На улице было холодно. Черныш и Беляк стояли под фонарем и опять спорили. Вдали затихал железный грохот, словно кто-то колотил по брусчатке молотом.

– Надо было идти самим, – говорил Беляк. – Твои болваны его спугнут.

– Да не кипешись ты. Возьмут его Стражи тепленьким. Утром допросим. А сейчас лучше пошли к тебе. – Черныш положил руку на плечо Беляка.

Рэм изумленно потер глаза: похоже, за прошедшее время темноволосый парень успел стать ниже и тоньше.

– Ночь – время для поэтов и любовников, а не для допросов представителей желтой прессы… Кстати о поэтах – не знал, что ты еще и стишки пописываешь.

– Не пописываю, – буркнул светловолосый.

– Ну, сочиняешь… все равно. Сочини что-нибудь для меня.

Скорчив кислую мину, Беляк без энтузиазма продекламировал:

– Моя любовь – как роза в январе…

– То есть никакая? – перебил Черныш.

Тут в голове у Рэма что-то щелкнуло, и он не смог сдержать смешок. Двое обернулись к нему.

– Чего ржешь? – неприветливо спросил Черныш.

– Извините, ребята, – выдавил тролль, отчаянно борясь со смехом. – Я понимаю, Город у вас тут и вообще. Свобода нравов. Но у нас таких, как вы, обваляли бы в смоле и перьях и скинули с утеса.

– У вас – это где?

– В Химмэльсфэльзен.

Кандидаты на перья со смолой переглянулись и расхохотались. «Хоть не обиделись», – облегченно подумал Рэм. Терять таких отличных друзей не хотелось.

– А вы чего ржете?

– Если мы не летим к Химмэльсфэльзен, – объяснил Черныш, – то Химмэльсфэльзен летит к нам.

Химмэльсфэльзен. Летит. Стервятник… Стервятник! В голове у Рэма снова щелкнуло, и так громко, что щелчок эхом раскатился по переулку.

– Стервятник! – завопил тролль и сорвался с места.

– Ты куда, чокнутый? – прокричал вслед Черныш.

– Стервятник! Махолет! Украли!

– Да стой ты, придурок! Какой махолет?

Рэм уже не сомневался, что махолет похитили. Вот она, беспокойная мысль! Конечно! Аппарат стоит там, одинокий, хозяин забыл про него, а мерзкий вор уже забирается в седло. Сейчас улетит! Задыхаясь, Рэм изо всех сил работал ногами. Сзади застучали шаги, и Рэм поднажал – несчастному авиатору представилось, что за ним гонится еще одна шайка воров. Преследователи тоже поднажали, и через несколько шагов Рэма ухватили за локоть. Он отчаянно дернулся, но это были не воры – всего лишь Черныш. Он смотрел на тролля с веселым изумлением:

– Объясни толком. Ты куда дернул? Какой махолет?

– Махолет, – выдохнул Рэм. – Мой. Мы его спрятали у музея. Под видом стервятника. Но его украли или сейчас украдут. Надо спешить!

– По-моему, – протянул нагнавший их Беляк, – у троллей непереносимость алкоголя. Этот уже бредит.

– У какого хоть музея? – не отставал Черныш.

– Зоологического.

– Так ты несешься не в ту сторону. Пойдем, покажу.

– Только быстрее! – умоляюще выкрикнул Рэм. – Если спасем машину, я вас прокачу.

И они побежали.

Махолет оказался на месте, лишь тент над ним немного прогнулся под весом выпавшего снега. Рэм любовно осмотрел машину, обнюхал и чуть ли не облизал. К седлу были приторочены сумки с листовками – видать, товарищи озаботились. Завтра предстоял пробный полет над Городом. Рэм вытащил одну листовку и с гордостью продемонстрировал Чернышу. Тот прочел текст и, захихикав, передал бумажку другу. Белый тоже очень развеселился. Вообще эта парочка чем дальше, тем больше веселилась, и Рэм снова порадовался, что они не обиделись. Отличные ребята, пускай и извращенцы. А может, и не извращенцы – Черныш уже откровенно смахивал на девицу, хотя предположить, что девица спугнула гуля, целовалась с русалкой и дубасила о стену толстячками, было, конечно, странно. Но и вся ночка выдалась странной.

Рэм с удовольствием втянул носом морозный воздух и задрал голову. В небе плыли полотнища света, розовые, зеленые и фиолетовые.

– Ух ты, красотища! Что это?

– Аврора. Мантия Королевы. Давненько ее не было видно, – ответил Беляк.

– Ага. Старуха сбежала, а гардероб свой оставила, – вмешался Черныш.

– Откуда ты знаешь, что сбежала?

– Не знаю. Но предполагаю.

Над площадкой и музеем разнесся крик. Крик был исполнен тоски и странной неги, обещания и призыва.

– Это трубят боевые онагры в зоопарке! – немедленно объявил Черныш.

– Скорее оголодавший лось, – не согласился Беляк.

– Сам ты лось, да еще и сумчатый.

– Я думаю, это казарка, – сказал Рэм. – А зоопарк где?

– Да вон, – Черныш махнул рукой, – за оградой.

Рэм оживился:

– Так я сейчас слазаю и проверю.

Беляк скептически покачал головой:

– На твоем месте, Рэм, я не стал бы ночью забираться в зоопарк.

– Это еще почему?

– Потому, что зоопарком у нас заведует Господин F, а у него крайне специфическое чувство юмора.

– Так пойдемте со мной, парни. В случае чего вы меня защитите. Вы же защитите?

Черныш сверкнул зубами в улыбке: