Хозяин жизни – Этанол

Власть, подготавливая для нашего западного друга очередной сырьевой придаток, постаралась уничтожить целые социальные слои – причем такие, от которых зависит будущее любой страны. Врачи, учителя, военные…

Бандиты, сами того не подозревая, отмывая свои разбоем и рэкетом добытые деньги, позволили вышвырнутым за борт людям выжить – поскольку ни для кого не секрет, кто стоял за официозом охранных фирм.

Мы я Борей работали то вместе, то по раздельности. То в больнице – причем ничего не делающие, кроме тайного пьянства, охранники получали гораздо больше, чем высоко квалифицированные врачи. То Боря стоял на тумбочке в коридоре фирмы, которая принадлежала натуральному негру – и стоял он тоже натурально, как дневальный в армии, с восьми до шести, не имея права даже отлучиться по нужде. Правда, вечером мы смотрели на стоящем в офисе видеомагнитофоне фильмы и печатали на ксероксе мои стихи – ну и пили, конечно.

То меня занесет охранять проходную на только что приватизированный хлебокомбинат. Это было славное время – сначала я держался, был приличен и трезв. Я старательно считал лотки с батонами и коробки с тортами, пил только чай – пока водители ко мне присматривались и думали, как себя со мной вести.

Но обязательная для всех мест прописка (обычная большая пьянка) все расставила на свои места – выяснилось, что высоколобый очкарик свой в доску, стучать ни на кого и никогда не станет, поскольку понимает свою выгоду.

Все было просто – крупные партии украденных тортов на продажу в частные ларьки можно было вывезти только на машине, то есть – только через наши ворота. За это нам со всех этажей приносили сумками все, что для изготовления тортов применялось. То есть – орехи, шоколад, сахар, муку, масло, коньяк. Часа в три утра, когда даже милицейские наряды спали – (это время испокон веков у всех, кто несет вахту, называется «сучий час». На это время в больницах приходится пик смертей. В это время бороться со сном нет ни физических сил, ни желания) – из ворот хлебокомбината быстро выезжали «каблуки» на просевших от груза рессорах. Охрана, молча открыв ворота, так же молча налегала на водку – риск попасться на воровстве все же был. Но как-то обходилось – часа через два возвращались пустые машины, нам отстегивали мзду, примерно в четверть зарплаты, загружали наши тяжеленные сумки в кузова и выгоняли транспорт за ворота.

Утром со смены мы шли пустые, а добычу нам привозили прямо к метро.

Помню, как я, шатаясь от недосыпа и алкоголя, продолжал пить возле метро с Борей пиво. Я ему обещал «маслица немножко и чуть-чуть сахарку… ну, может, еще орешков»

Боря впал в ступор, когда я ему выложил плиту масла, килограмма на четыре – у меня оставалось примерно семь кило – двухкилограммовый пакет сахарного песка и немного, полкило орешков, арахиса.

Хозяин комбината, самый настоящий владелец, никак не мог перейти на рыночные рельсы. Он платил рабочим копейки, зная, что все равно все будут воровать. Когда к нему пришла братва и предложила поделиться – он чисто – конкретно послал их на три буквы. Братва взорвала ему машину. Хозяин лишился ноги, но с братвой делится не стал. Так же, как и поднимать зарплату работникам…

Впрочем, от охраны он требовал охраны. Помню, как уже под утро, когда я запивал водку чифирем и заедал тортом «Птичье молоко», вдруг позвонили – во дворе комбината видели вора. Жуткий холод под утро, по территории змеились полосы поземки, сердце, разогнанное адской смесью, бьется в висках, нервы натянуты ожиданием ментовской облавы – а только что ушло три машины с ворованными тортами – и вдруг кого-то ловить.

Но что делать – работа есть работа, мы пошли. И действительно увидели согнутую от холода фигуру, и у нее действительно под мышками виднелись батоны. Мы засвистели, замахали дубинками, рассчитывая, что бедолага окажется более быстрым, чем мы – и он побежал. Помчался вприпрыжку, набирая скорость все больше и больше – прямо к нам.

– Ребята!! Охрана!! Как здорово!! А я вот два батона спер, а выход никак не найду. Как отсюда выбраться?

Ну что с таким делать? Мы его обматерили, и выгнали через тайный лаз в заборе. Ребята! Охрана!! Я тут ворую, как убежать? Он тоже продолжал жить в советском времени…

Второго паренька увидели все рабочие ночной смены, и дежурный инженер тоже – этого пришлось сдать в милицию. И напиться потом. Поскольку настроение было испорчено напрочь…

Мы же продолжали охранять капиталистическую собственность. Вон наш коньяк едет – говорил я напарнику, видя приближающийся к воротам грузовик. А вон и закуска идет – отвечал напарник, указывая на спешащего со двора рабочего.

Масло и я, и Боря после этой охраны ели несколько лет – так же, как и сахар.

Ваня Горев

Он был импозантен – высокий, чуть сутуловатый, похожий на похудевшего Жерара Депардье. Простое черное пальто, которое он носил, потертое и обвислое, вполне соответствовало нашему положению – студентов Литературного Института. К тому же одни карман у него всегда был занят сложенными вдоль листами какой-нибудь рукописи.