Хозяин

В этот день мы так и не добрались до Рогожской заставы. Ворон не сова – в темноте не видит, запросто может поломать ноги на бетонных обломках, изредка встречающихся на дороге, поэтому Юра предложил поискать местных старожилов и остановиться у первого встреченного костра.

– Все не так опасно, как остановиться в незнакомом месте, рискуя ночью оказаться под внезапно обвалившейся стеной или всю ночь отбиваться от собачьих стай, – пояснил он.

Такое место нашлось нескоро, и уже в полной темноте мы набрели на костер, отблески которого заметили с дороги. Осторожно ведя Ворона в поводу, мы приблизились к костру.

– Доброй ночи, люди, позвольте присоединиться к вашему костру, – громко произнес Юра, глядя на настороженные лица бродяг.

– Кому добрая, а кому не очень, – тихо проворчал один из бродяг, поворачивая тушку жарившейся над углями большой крысы.

Длинные грязные волосы, посеревшие от пыли темные лица и неопределенного цвета одежда роднили бродяг как братьев, но рост и темперамент у них были разными. Все тот же кулинар, въедливо спросил:

– К костру им, а дров с собой принесли?

– У нас вода есть, ключевая, – ответил я, вступая в круг света. Лица бродяг заметно оживились, и они потеснились, освобождая часть пространства у костра.

– Откуда путь держите, торговцы? – спросил высокий худой мужик.

– С юго-восточного тракта, – коротко ответил я, передавая флягу с водой в руки говорившего. – Соль везем на продажу, – и замолчал.

Разговор не клеился, и Юра, желавший узнать последние новости Полиса, спросил:

– А рынок от Калитников не перенесли?

– Нет, да и куда, ближе к провалу, что ли?

– У Калитников нейтральная территория, нас оттуда охранники гонят в шею, только торговцев и чистую публику пускают, – завистливо произнес «кулинар».

– Что за провал? – Шепотом спросил я у Юры.

– Вся центральная часть Полиса по старому городскому кольцу провалилась во время катастрофы, вот и провал, – пояснил Юра.

Меж тем разговорившийся бродяга продолжал:

– Житья от этих бойцов СБ нет никакого, к ним на территорию лучше не заходить. Если сунешься на рынок, так тебя там просто отлупят дубинками, а у Паука на его территории не смотрят, а сразу стреляют, а если чем, по их мнению, навредил и тебя поймали, пиши пропало, замучают до смерти, – жаловался на жизнь бродяга.

– Нет, если поймают тех, кто покрепче, – на расчистку Провала отправляют, но один хрен, народ там долго не живет. Или засыплет, или какая-нибудь тварь нападет, – добавил самый старый бродяга.

– А собачки вас не беспокоят? – спросил Юра.

– Да это как сказать, – ухмыльнулся «кулинар», – иногда они нас, иногда мы их на обед отправляем…

Он внимательно осмотрел поджаренную крысу и, удовлетворившись степенью готовности, разрезал ее на четыре части и раздал своим компаньонам. Мы есть не стали, мутило нас что-то в городе, да и перекусывали уже на ходу.

Внезапно меня как осенило:

– Мужики, вот вы жалуетесь на плохую жизнь, а что вам вообще в городе делать, шли бы в сельскую местность жить, воздух чистый, вода родниковая, зверья в лесу полно…

– Нет, нам тут как-то привычней, – сказал «кулинар», – да и как обустроишься, если мы пахать-сеять не умеем, повадок лесного зверя не знаем, да и дом себе толком построить не сможем. То ли дело здесь, сейчас стали золото и серебро скупать, дают, правда, мало: за сто граммов золота литр воды или пять картофелин, но заработок верный, мы под обломками шаримся, на месте каждого дома можно найти на десяток картофелин.

– А я бы поехал, – неожиданно подал голос самый старый бродяга, – только вот возьмете ли с собой? – Он горько улыбнулся.

Да, дед староват, наверное ровесник дяди Изи, но я не спешил отказывать:

– Старик, ты, наверно, еще до катастрофы родился?

– Да, я выжил, а до катастрофы в армии сапером уже год отслужил.

Стоп.

– Дед, а ты знаешь, что такое мины?

– Да я тебе и говорю, бестолочь, сапером служил. ТМ и МОНки[13] ставил с закрытыми глазами!

– Ну, дед, ты нам подходишь, – я похлопал старика по плечу. – Жди нас на этом же месте послезавтра с утра, а вы, как хотите, ребята, может, еще надумаете, жизнь у нас тяжелая, но еды хватает (тьфу-тьфу…), хотя и работать надо в поте лица.

Разговор свернулся, бродяги укладывались спать, ну и мы с Юрой задремали, оставив караулить Митьку, а то еще неизвестно, что бродягам на ум придет.

Во второй половине ночи я сменил Митьку и увидел, что старик тоже не спит, он не приставал ко мне с разговорами, а только сидел молча и смотрел на полную луну…

* * *

Утром мы доехали до Рогожской заставы, здесь располагался пост и собирали плату за въезд.

– Что везем? – деловито спросил охранник.

– Соль на продажу, шесть мешков.

– Пошлина с шести мешков два килограмма.

– Это и за место на рынке? – спросил я наивно.

– За место еще заплатишь четверть мешка, – охранник смотрел на меня со снисходительным презрением, я отвернулся, скрывая ярость.

Вот моль пузатая, раз из села, так и недочеловеки для него. Справившись с собой, состроил робкую рожу лица:

– Скажи, мил-человек, а как мне найти Каца Бориса Моисеича?

– Это доктора, что ли? Да вон дом за площадью пятиэтажный.