Храбрые сердца однополчан

Не краткой хроникой перечислять бы эти героические дела моих однополчан, а песни о них слагать.

А тогда говорили о подвигах именно так - коротко и предметно. Да и фронтовые журналисты писали немногословно, о чем свидетельствуют номера нашей армейской газеты «Суворовец», которые я листаю теперь. О большом и славном говорилось на войне двумя-тремя фразами и сообщалось в нескольких строках. Героизм был массовым, подвиги повседневны.

В ходе тех исключительно тяжелых и жестоких боев противник то на одном, то на другом участке фронта наращивал свои силы - осенью 1943 года немцы еще могли позволить себе такую роскошь. Из глубины вдруг выдвигалось какое-нибудь фашистское соединение и наносило удар. Сдержать его дальнейшее углубление в наши боевые порядки можно было лишь ценой величайших усилий и немалых потерь.

На участке боевых действий нашего полка вот так же внезапно почувствовалось усиление, повышение активности противника. Как вскоре выяснилось, к переднему краю вышла 78-я штурмовая пехотная дивизия. Ее части и подразделения, сойдя с машин, сразу же двинулись в бой. Дрались вооруженные до зубов фашисты остервенело, лезли напролом. Нашим огневикам пришлось крепко поработать.

78- я штурмовая дивизия вошла тогда в состав 4-й немецкой армии, которой командовал генерал К.Типпельскирх, ставший впоследствии военным историком, написавший довольно-таки объемный том военных мемуаров. На войне нам пришлось бить соединения генерала-командующего, а сейчас мы имеем возможность читать мемуары генерала-историка…

Сражение на подступах к Орше и другим важным узлам коммуникаций вернее назвать побоищем - настолько оно было ожесточенным и масштабным. Множество трупов лежало на полях, плавало в озерах и реках. Гитлеровцы дошли до того, что сооружали на траншеях брустверы… из трупов.

Пытались фашисты воздействовать на нас и психологически: сбрасывали с самолетов провокационные листовки, подтягивали на передний край мощные радиоустановки, с которых вели передачи на русском языке - от «устрашающих» прогнозов на будущее до похабных побасенок. Однажды радиопередатчик заорал чуть ли не благим матом. Наверное, завладел им, отпихнув диктора, какой-нибудь битый гитлеровский вояка из штабных офицеров.

- Передайте своему Стученко!… - кричал он хриплым, многократно усиленным голосом. - Передайте своему Стученко, что если он рассчитывает взять Оршу, как взял Ельню - нахрапом, то он заблуждается.

В наших окопах смеялись по этому поводу. «Устрашающее» предупреждение возымело как раз обратное действие. «Видите, не выдерживают у фрицев нервы, коли даже по радио ругаться стали», - говорили гвардейцы.

А жестокое побоище продолжалось. Продвигаясь вперед, взламывая вражескую оборону и отражая частые контратаки, наступающие несли тяжелые потери. В наших ротах насчитывалось чуть больше десятка солдат в каждой. Много погибло командиров подразделений. Я оказался в числе раненых. В госпитале пролежал около двух месяцев.

Каждый фронтовик, выписываясь из госпиталя, стремился вернуться непременно в свою часть. Не всегда и не всем это удавалось, но тот, кто получал предписание с номером своей знакомой и родной полевой почты, был совершенно счастлив.

Мой сосед по госпитальной койке долго пререкался с кадровиками, когда узнал, что его направляют в другую часть, не в свою.

- Вы идете в прославленное гвардейское соединение, может быть, на высшую должность. Почему упрямитесь, товарищ майор? - урезонивал его офицер.

- Не надо мне никакого повышения! - горячился майор. - Хочу в свой полк.

- Так он же ведет бой в тылу противника, как нам известно. Как же вас туда доставить?

- Пусть на парашюте сбросят, я согласен.

- Может, верхом на мине?

- Ну хватит шутки шутить! Давайте предписание в мой полк, и все.

Автор этих строк не был исключением. Тоже проявил настойчивость и добился откомандирования в родную 29-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

Весной 1944 года 10-я гвардейская армия была сосредоточена под Ново-Сокольниками. Ее соединения, в том числе и наша дивизия, вели бои в условиях непогоды и распутицы, вперед продвигались медленно, пока не вышли в район Великих Лук и Пушкинских Гор.

С целью овладения Пушкинскими Горами была предпринята весьма масштабная перегруппировка сил армии. Проводилась она в двадцатых числах апреля, когда в тех местах самая распутица. Приходилось тащить на себе орудия, минометы и автомашины. Даже танки застревали в густой, липкой грязи, и людям приходилось всячески ухищряться, чтобы сдвинуть их с места.

Мы уже привыкли к высокоманевренным действиям, а тут приходилось от них отказываться.

Атака передовых батальонов успехом не увенчалась. Части, выдвигавшиеся из глубины, продолжали наступательные действия, пытаясь атаками на разных направлениях добиться успеха.

В полосе наступления 29-й гвардейской дивизии, выходившей прямо на Пушкинские Горы, оказался знаменитый «домик няни». Немцы засели в нем, корректируя оттуда огонь своей артиллерии. Не без умысла, конечно, устроили НП в «домике няни», рассчитывая на то, что русские пожалеют этот памятник пушкинских мест.