Храм

— Слушай, а тебе не показалось, что уже не так холодно как в первую нашу ночь здесь? – спросил Свист, мысли о сквозняках заставили его вспомнить недавнее наблюдение.

— Нет, не показалось, а так оно и есть. Дом прогревается помаленьку, он ведь очень долго стоял покинутым, и теперь ему время нужно.

За стенами нового Дома коптилась тяжелая ночь. Но ни тьма, ни открытые окна больше не пугали охотника, не хотелось ему спрятаться, забившись в каменное брюхо пирамиды. Отчего он вдруг стал таким храбрым, Свист не знал, да и знать не желал.

32

— Хвала Светоносцу, — Тропа поднял руки в молельном жесте.

— Хвала, — кивнул Свист.

Он вернулся совсем недавно, промокший до последней нитки, с одной лишь мыслью – передохнуть и согреться. Поход через лес, когда брести приходилось по колено в воде, изредка натыкаясь на зверей–утопленников, здорово его измотал.

— Ты успел как раз к обедней молитве, — Свист даже не заметил, что водонос теперь шагает рядом с ним.

— Слушай, у меня зуб на зуб не попадает, не до молитв мне сейчас, — устало ответил десятник.

Тяжелая ладонь легла на плечо охотника.

— Нельзя пропускать молитву без серьезной на то причины, — наставительно прогудело у парня над самым ухом.

Свист хотел было свернуть в коридор, ведущий в его жилище, но вдруг почувствовал, что рука водоноса не просто так оказалась на его плече, а цепко держит охотника за лямку рюкзака, не давая уйти.

— Молельня там, — добродушно подсказал Тропа, узловатым пальцем указав направление.

Волна гнева, рискующего превратить в полновесную ярость, вдруг захлестнула Свиста.

— Отстань! — прорычал охотник и сам испугался звука своего голоса.

Водонос боязливо посмотрел сверху вниз на Свиста, а потом медленно убрал руку с плеча, будто боялся делать резкие движения. Охотник чувствовал страх гиганта, и вдруг нашел это чувство приятным. Но все же, желая сгладить неловкость момента, сказал уже мягче:

— Я помолюсь сам, когда переоденусь.

Тропа коротко кивнул и заспешил по своим делам, путаясь в мощных ногах, будто был под хмелем. Свист проводил взглядом водоноса, на время забыв о холодной и мокрой одежде – мерцало где-то внутри, все чаще давало о себе знать.

Стягивая мокрую рубаху, Свист слушал, как гудит толпа внизу, истово прося чего-то у Света. От этого речитатива у охотника даже зубы свело. Прошлепав босыми ногами по полу, он выглянул во внутренне окошко.

В зале царил дрожащий, пахнущий потом и древесной смолой полумрак. Все лампы и светильники оказались потушены – свет давала лишь раскаленная Жаровня, ставшая чем-то большим, нежели огнем, запертым в кованой клетке. Охотник видел невозможное – как над покорно склоненными головами собирается мерцающий туман, который будто воронка втягивает в себя рокочущее пламя.

Десятник перевел взгляд и поглядел на Ведуна, у которого вместо лица скалилась вырезанная из безумия и какого-то запредельного экстаза маска. Свист увидел, как в груди жреца медленно тает светящееся сердце – мерцало.

— Он породнил его! – понял охотник, и спросил у старых стен. — Что же теперь будет?

Свист выдохнул и вновь поглядел вниз – зал был забит до отказа. Охотник вглядывался в лица людей, пришедших отдать дань Свету. Кроме тех, кому выпало дежурить в сторожке у слоновьей головы, в молельне собрались все домочадцы. Даже Скальник подпер стену в дальнем углу, отрешенно разглядывая потолок. Сам не молился, но и другим не мешал.

Свист поискал взглядом Ореха. Но тщетно – то ли не было его в толпе, то ли не смог охотник разглядеть своего воеводу.

Быстро переодевшись и дождавшись окончания службы, Свист заспешил вниз, в трапезную, желая поговорить со Скальником.

— Свист! – радостно воскликнул Скальник. – Куда ты запропастился? Орех тебя разыскивал, прямо с ног сбился. Где это, говорит, мой лучший десятник?

Скальник нервно хохотнул.

— Я тоже его ищу, не подскажешь? – Свист отметил напряженность собеседника.

— В лесу. К завтрашнему вечеру обещался быть.

— Значит, подожду его до завтра, — вслух решил охотник.

— А сам-то где был?

— Да в норе застрял, из-за дождей никак выйти не мог, — легко соврал десятник.

— Ну ничего, уже скоро конец ливням, а как просохнет, так и на дикарей двинем.

Свист глянул себе за плечо, на десятки людей рассаживающихся по лавкам.

— Может, там внизу и останемся, — тихо, очень тихо, сказал Скальник.

— Что ты имеешь ввиду?

Вместо ответа Скальник поманил товарища пальцем – пойдем, мол, выйдем.

Трапезная скрылась за поворотом, в коридорах Дома было тихо и спокойно все его жители вкушали дары своего бога, сидя на длинных лавках в молельне–столовой.

— Так что ты имел в виду, когда говорил, что, может быть, там и останемся? – напомнил Свист.

Скальник поскреб небритую щеку и сплюнул.

— Да то и имел. Сил больше нет в этом склепе жить. Ведун мозги людям запудрил – караул. Там Свет да сям, и попробуй возрази! Даже тихоня Арахна за косое слово так глянет, что у меня мурашки по коже. Чудится, что вот она как выхватит нож из-под своих этих тряпок, да кишки мои прямо на пол и вывалит.

— Скальник, ты преувеличиваешь, — с сомнением глянул он на соратника.