Храм фараона

— Люди получают в качестве еды отбросы. Сухофрукты большей частью гнилые, от меда не чувствуется и запаха, а зерно… Ну…

— Это против правил! — гневно воскликнул начальник. — Я сам завтра проверю.

— Ты удивишься, господин. Только ты должен будешь появиться неожиданно, заранее не сообщая о своем приходе, и обратить внимание на то, чтобы тебе не подсунули горшок с едой для надсмотрщика. Еду каторжникам выдают перед тем местом, где они спят.

— Хорошо, Пиай. Я надеюсь, что мы оба окажемся с прибылью. Ты получишь возможность здесь пережить время своего наказания, а я смогу точнее придерживаться сроков поставки гранитных заготовок.

Это был день отдыха, которым Пиай, с тех пор как он был здесь, смог насладиться впервые. Он стал худым, почти как скелет, и сейчас, когда над ним не стояли с палкой и плетью, он чувствовал себя бессильным, словно выжатым. В конце концов он был отнюдь не молодым человеком и ощущал груз своих сорока лет. Один или два месяца он бы, может быть, еще выдержал, а потом его бросили бы шакалам.

На следующий вечер появился начальник:

— Еда действительно отвратительная, — признал он. — Старший надсмотрщик утаивает хорошее питание и покупает на рынке в Суенете оптом отбросы. Я застал его на месте преступления и пригрозил ему, что доложу о нем, если он и дальше будет жадничать. Я не хотел бы отсылать тебя туда и придумал следующее: ты будешь спать в каморке с инструментами, которые ночью и без того охраняются. Тем временем мы в полном спокойствии подождем решения царского строительного управления.

Пиай с благодарностью поклонился. Хотя он был убежден, что начальник имел свою долю от махинаций с продуктами, он придержал это мнение при себе.

— Однажды я каким-либо образом вознагражу тебя за твое согласие посодействовать мне. Ты спас мне жизнь, и я смогу отблагодарить тебя.

Начальник мрачно рассмеялся:

— Благодарность! Разве она вообще существует? Ну, посмотрим. Ты был, как я понимаю, еще совсем недавно знаменитым и высокопочитаемым человеком. Позволишь ли ты задать один вопрос, который, может быть, покажется тебе необычным?

— Я обязан тебе жизнью, ты можешь спрашивать меня о чем хочешь.

— Ты, как друг фараона, лично общался с царем, да будет он жив, здрав и могуч, сопровождал его, подолгу разговаривал с ним. Его величество, должно быть, очень отличается от нас, ведь недаром мы называем его Благим Богом. Он происходит от священного семени Амона-Ра. Как действует его появление на обычных людей? Осмеливаешься ли ты вообще поднять на него глаза?

Эти вопросы немного озадачили Пиайя. Он не мог разочаровать любопытного начальника и не хотел говорить явную неправду.

— Даже внешне, ростом и статью, Благой Бог превосходит всех своих подданных. На кого он смотрит, тот вздрагивает и чувствует дыхание божественного. Он умен, как писец, и память у него, как у Тота. Его приказы двигают миром. Он воин, могучий, как Монт. Те, кто видели его под Кадешем, рассказывают о полностью рассеянных вражеских войсках, бежавших от его стрел. Свою столицу в Дельте он, как по волшебству, поднял за несколько лет из болот. Все сущее стремится туда, и Пер-Рамзес — вершина мира. Гарем царя подобен маленькому городу и населен сотнями женщин со всего света; сыновья и дочери Богоподобного настолько многочисленны, что никто не перечислит их имен. В заключение скажу: все, что Благой Бог, да будет он жив, здрав и могуч, предпринимает, приказывает, планирует, направляет, — грандиозно, несравнимо и беспримерно.

Начальник слушал его с горящими глазами и заметил в конце:

— Я так завидую тебе, Пиай! Я желал бы хоть один день пробыть на твоем месте.

— Ты в самом деле желал бы этого? Тогда подумай и о том, как глубоко может пасть человек, которого фараон так высоко поднял. Ты видишь это на моем примере, и если бы не ты, то я уже, может быть, лежал бы в пустыне и ястребы терзали бы мое тело.

— Есть еще боги, готовые помочь, и если они спасли тебя при моем содействии, то, конечно же, не без основания. Мы должны просто подождать дальнейшего развития событий.