Храм фараона

Пиай хотел сейчас присоединиться к ним, потому что фараон приложил к своему милостивому посланию мешочек с золотыми и медными дебами. Наконец он мог, почти как свободный человек, появляться на людях достойно, в соответствии со своим положением первого архитектора. Две строчки, написанные собственной рукой Мерит, поразили и обрадовали Пиайя, хотя он знал, что они родились под зорким оком царя. «Принцесса Мерит желает начальнику скульпторов Пиайю, чтобы Пта помог ему работе для Благого Бога, да будет он жив, здрав и могуч!» Это было немного, но этот знак внушал надежду.

Ладья к храму Хнума была полна только наполовину, но люди ожидали терпеливо, потому что она была бесплатной и плавала в любое время от восхода солнца почти до заката.

Весело настроенный Пиай бросил лодочнику медный деб на колени и крикнул:

— Можешь сегодня сделать исключение, потому что бог ожидает меня!

Другие удивленно посмотрели на высокого сероглазого человека, который был хорошо одет и в качестве знака своего сословия носил измерительный шнур у пояса.

Перевозчик ухмыльнулся и взялся за весла. Дорога была недальней, и вскоре лодка причалила к ступеням перед храмом. Паломники вошли во внешний двор, где помощники жрецов предлагали различные товары, дабы тот, кто не принес с собой жертвы, мог приобрести что-нибудь здесь. Можно было снабдить бога продуктами питания и приобрести голубей, гусей, коз, рыбу, зерно, масло или вино, но Хнум радовался и курению благовоний, и жертвуемым по обету фигуркам, и слиткам металлов, из которых он, как уверяли жрецы, больше всего ценил золото. Не потому что оно имело наибольшую ценность, о нет, а потому что оно представляло собой живую душу Ра, золотого дневного светила.

Пиай и не думал о том, чтобы пожертвовать один из своих немногих золотых дебов. Он приобрел мешочек с лучшими благовониями, которые высыпал в тлеющие горшочки для жертвенного курения. Потом он медленно прошел вдоль стены, где Хнум был представлен в своих различных ипостасях. Здесь можно было видеть его в качестве стража источника Нила, бога-создателя, который на гончарном круге формирует людей, и в виде редкого создания с четырьмя головами, потому что в нем объединялись действенная сила солнца, воздуха, земли и подземного мира, боги которых Ра, Шу, Геб и Озирис были созданы им.

Усердный неофит объяснил Пиайю эти взаимосвязи, которые в Мемфисе вызвали бы только удивление, потому что там в качестве создателя всего сущего почитался Пта. Однако Пиай вспомнил слова старого жреца: «Все это лишь различные имена для многообразного божественного действа, и поэтому почитатели Пта правы так же, как почитатели Хнума или Атума-Ра».

Пиай подошел к капелле Сатис, которая исполняла здесь миссию Баст — богини любви, радости и плодородия. На стенах часовни она была изображена стройной женщиной с белым венцом Юга. Над ее головой возвышались очаровательные рога антилопы.

— Так как ты защищаешь влюбленных и благоволишь им, высокочтимая Сатис, взгляни на своего слугу Пиайя, сердце которого разрывается, потому что у него забрали возлюбленную. Устрой так, чтобы я снова мог ее увидеть, и я буду молиться тебе и приносить жертвы до тех пор, пока путь не приведет меня в Закатную страну.

Пиай купил белую козу и передал ее жрецам в качестве жертвы для очаровательной Сатис. Чудесным образом успокоившись и с надеждой в сердце Пиай сел в ладью, которая привезла его назад в Суенет.

С тех пор как принц Сети узнал, что Мерит беременна, он расхаживал по дворцовому кварталу подобно павлину. Рамзес велел построить супружеской паре собственный дом и назначил Сети командующим ширдану. Этот элитный отряд, состоявший из чужеземных наемников, уже имел нескольких командующих, но для большинства из них это был лишь почетный титул. Принц Сети с рвением принялся за дело. Каждые два дня он инспектировал отряд, принимал участие в военных упражнениях, постарался разузнать побольше о каждом воине. Теперь он очень сожалел о том, что не научился читать, и обращался со своим писцом с чувством зависти и уважения.

Сети любили подчиненные, потому что он не чурался делать вместе с ними сложные упражнения, и, когда его люди видели, что он почти всех их превосходит в стрельбе из лука, они одобрительно стучали в свои щиты. Здесь его понимали, здесь его уважали, и никто из наемников не смотрел на него косо, потому что он не умеет читать и писать. Военачальники, которые, собственно говоря, были скорее писцами, чем воинами, и показывались перед своими подчиненными три раза в год по праздникам, надушенные и накрашенные, в своих носилках, не пользовались у ширдану никаким авторитетом. Перед ними картинно склонялись и ухмылялись про себя. Сети же был среди ширдану в своей стихии. Про таких говорят, что они женаты на своем отряде.